Все говорили, что у меня переходный возраст.

Шаг вперед.

– Руслан, да сделай лицо попроще! – вновь раздался голос, раздражающий своей интонацией.

Кажется, я ещё сильнее нахмурил брови. Особенно когда почувствовал широкую ладонь в варежке, поправляющую мне шапку.

Но нет, я не ошибся.

Отец стянул шапку мне на бок, открыв половину головы и подставляя одно ухо под ледяной ветер. Я тут же раздраженно стал поправлять головной убор, сжимая челюсти от холода, а отец лишь усмехнулся и полез в карман за сигаретами.

– Ну, наконец-то оживился! – раздался насмешливый голос, и щёлкнула зажигалка. – А то я собирался тебя уже тут бросать.

Я ничего не ответил. Лишь хмуро отвернул лицо обратно к прилавку, продолжая стоять на месте и заглядывая в пустые глаза рыб. В плечах ощущалось напряжение, будто отец на них давил, а чувство едкого запаха дыма в морозном воздухе ещё больнее напоминало, что он рядом и шумно сопит.

Шаг вперед.

Сейчас мы пойдём по обычному маршруту мимо продовольственного магазина, он купит две или три бутылки водки и мы отправимся домой.

Домой.

Исчезнуть.

Мысли неприятно скребли голову изнутри. Казалось, череп уже настолько замерз, что эти мысли трутся о его стенки, как короткие ногти о зимнее окно.

Ещё шаг вперед.

Скоро подойдёт очередь.

Чтобы отвлечься, я стал наблюдать, какие товары набирают другие люди. В основном все брали рыбу и части курицы, кто-то брал масло, а кто-то кости. Наверное, для собак.

Продавец быстро ходила от стола к столу, брала то, что просили, взвешивала и озвучивала сумму. Будто заведённая кукла или что-то вроде того. Я лишь слышал от неё цифры, каждое слово проговаривалось с уставшей интонацией радости и поспешно. Судя по голосу, ей лет за тридцать пять, но не больше сорока. Чтобы было удобнее брать продукты с прилавка, она не надевала варежки, поэтому между рыбой и мясом то и дело мелькали её побелевшие руки, а на пальце сверкало обручальное кольцо, отражая яркое утреннее солнце.

Глядя на голые руки, у меня всё внутри сжималось от холода. А ведь она ими берет замёрзшее мясо.

Ещё шаг.

– Что Вам, молодые люди? – раздался её голос в мою сторону и я заметил краем глаза, как отец бросил окурок на лёд.

– Костей килограмма два… – проговорил прокуренный и хриплый голос, а я немного посторонился от стола, бросая взгляд на очередь позади себя.

В мгновение продавец уже набирала кости в пакет, а отец пристально смотрел на женское лицо.

Порой, когда видишь лица, на остальное внимания не обращаешь, наверное. Прозопагнозия лишила меня этой возможности.

– Вы бы хоть одевались теплее, красавица, а то замёрзните и мужчины на Вас смотреть перестанут! – с ноткой флирта усмехнулся отец, пока продавец взвешивала пакет на весах.

Судя по вздоху женщины через нос, она приподняла уголки губ в попытке смущённо улыбнуться, чтобы поддержать этот диалог.

– А мне надо, чтобы мужчины на товар смотрели, а не на меня, – добавила продавец и назвала сумму покупки.

– Все мы по-своему товар, – отозвался отец и заплатил, а я инстинктивно взял пакет, подняв с весов.

Мне снова стало мерзко даже от одного тона отца.

Интересно, что женщина почувствовала в этот момент?

– Мне тоже костей для собак! – услышал я напоследок голос мужичка, который всю очередь стоял за моей мной.

«Тоже костей для собак».

Должен ли я гавкнуть в подтверждение этой покупки или всё же лучше промолчать?

Нет, я не был привередлив, из этих костей получался отличный суп, но тот факт, что отец работал для поддержания своего алкоголизма – злил меня до потемнения в глазах.

И я ничего не мог с этим сделать, лишь молчал и наблюдал, как в сумке отца вновь и вновь исчезают прозрачные бутылки, как в детстве я их называл.