– Для понимания контекста: побольше в диапазоне какого времени?

– Полгода максимум.

Как бы я не пытался вытянуть себя из морального падения, скорость, с которой я летел в объятья к отчаянию, была невыносима высока и сокрушительна. Я прищурится, хотя в кабинете было не ярко и прикусил губу изнутри.

– Это тяжело для восприятия, я понимаю. – Видя изменение моего настроения, он взял слово. – Но лучше знать всю правду и подготовиться, чем отдавать предпочтение маловажным делам и остаться в памяти близких как человек, который иногда появлялся дома.

– Я с вами согласен, да. – Пытаясь казаться невозмутимым, сбивчиво произнес я.

– Я вам выпишу рецепты, встанете в электронную очередь за лекарствами. Они облегчат боль.

– Так ее ведь и нет.

– Это и странно. Но, я думаю, ее пока нет, – сказал он, после чего принялся рисовать каракули на моем бланке.

Спустя пару минут гробовой тишины, он сунул его мне.

– Будьте рядом с близкими, чтобы они вам оказывали паллиативную помощь.

– Интересное название. Внушает веру в счастливое будущее.

– Эта помощь, в основном, включает в себя уход и помощь. Ну и лекарства, которые вы возьмете с помощью этого рецепта. Они помогут вам испытывать меньше боли.

– У меня нет болей. – Отстраненно произнес я.

Когда он грустно посмотрел на меня, я понял, что на этом наш диалог окончен.

– Всего хорошего. Приду к вам через год-полтора, – произнес с улыбкой и встал со стула. – Как только напишу пару книжек.

Он посмотрел на меня, слегка склонил голову и приподнял брови. Его выражение лица давало понять, что он тоже надеется, но не верит. Впрочем, это не так уж и важно, ведь я верил. К черту прогнозы.

Выйдя за пределы кабинета, я оперся спиной о стену и сжав в кулаке рецепт, поднял голову в потолок. Рано или поздно всему настанет конец. Но это не значит, что нужно слишком долго переживать по этому поводу. Нужно действовать.

– Теперь нужно действовать… – сказал шепотом в никуда.

Выйдя из больницы, я направился прямиком к Боре – одному из единственных людей в моей жизни, которому я мог бы рассказать о происходящем, не переживая, что после диалога я буду себя чувствовать выжатым как лимон. Других людей у меня не было. Вернее, я считал, что их нет. Мой горячий темперамент поспособствовал даже прекращению общения с бабушкой, отцом и всеми родственниками. Сорвавшись с цепи, я зашел слишком далеко. Стал персоной нон-грата для всех знакомых.

– Тук-тук-тук! – произнес, постучав в Борину дверь.

Дверь тут же распахнулась. На пороге, в белом халате, с мутным взглядом и расплывчатой улыбкой стоял тот самый человек, которому можно было доверить самую сокровенную тайну, не переживая за ее сохранность. Будучи чайным пьяницей, постоянно ищущим истину, а заодно и путь к познанию вселенной, он не испытывал потребности в интриганстве. Мечтая стать барбером, он ничего не предпринимал и ждал, когда все произойдет само собой. Я не осуждал его увлечение чаем. Более того, в моменты застоя, я обращался к нему за мягким толчком в свою аналитическую задницу.

– Братик, привет, – очень неторопливо сказал он, и, раскинув руки для объятий, обнажил надпись «сохраняю баланс», изображенную на майке. – У тебя что-то произошло?

– И да, и нет. Я, видимо, встал на путь, ведущий к бесконечности. – ответил, приобняв его.

– Слушай, ты прямо сейчас очень славно закрутил. Я предлагаю тебе немного разбавить гнетущую бытность. Проходи.

Сидя на диване напротив акустической системы, я ему рассказал все от и до, после чего, сделав большой глоток из чашки без ручки, откинулся назад.

– Братик, рак – это психосоматика чистой воды, – говорил он. – Ты себя слишком много ел изнутри. И как бы грубо это ни звучало в данный момент, результат закономерен.