За все эти мучительные школьные годы Иван научился двум вещам: молчать и держать удар. Ото всех: от одноклассников, от учителей, от родителей. Зачем кому-то что-то говорить, ведь когда просишь о помощи, получаешь только упрёк или новый удар?! Нужно всегда молчать и действовать самостоятельно.

Теперь, находясь внутри класса, но глядя на него со стороны, Иван понимал, что все всё знают, что все сговорились. Понимал, что исчезновения не прекратятся до тех пор, пока все подростки друг за другом не растворятся в огромном холодном городе. Надо было каким-то образом остановить их и повернуть время вспять. Чтобы течение жизни вернулось в привычное русло.

Сердце Вани сильно колотилось: он чувствовал, что настал тот момент, когда он сможет исправить и изменить прошлое. Своё прошлое.

Неужели где-то в глубине души он хотел дружить со своими одноклассниками, которые, собравшись оравой, наваливались на него, прижимали к полу, загоняли в угол, долго били и весело смеялись? Или хотел отомстить, превратившись из изгоя в героя? Об этом Иван не думал: он просто почувствовал, что пришло его время.

День тянулся бесконечно долго и мучительно, вытягивая жилы, выматывая нервы, которые, как оголённые провода, начинали коротить, выбрасывая фонтаны агрессии и истерик. Срывались и ученики, и учителя. Школа была оцеплена полицией. Следователи, не выходя, много часов работали в кабинете директора, отрабатывая коллективное заявление от матерей, подозревающих Владлена Петровича в причастности к похищению их детей. У него был мотив. Ни для кого не было секретом, что это ЧП освободило для него директорское кресло.

– Бред! – устало приткнувшись к массивному столу, говорил Владлен Петрович. – Их просто обманули… На их горе наживаются мошенники. Понимаете? Кстати, вы можете проверить магические способности этой так называемой Рагды? – оживился директор.

– Следственный комитет не Хогвартс[1], – заполняя бланки, мрачно проговорил следователь. – Лицензии на колдовство не выдаём.

– Я должен работать! А не писать объяснительные записки. Вы это, надеюсь, понимаете? У меня дети пропадают! Каждый день! Мне не нужны их пропажи!

– Если есть претензии, оформляйте жалобу…

– Уму непостижимо! Какая-то женщина вырядилась в ведьму, и теперь она оракул, истина в последней инстанции! Все ловят каждое её слово. А меня никто и слушать не хочет! Не я же себя директором сюда назначил? Какая мне выгода, что здесь дети пропадали? А сейчас?! Они уже у меня сбегают! И теперь мне за них достанется. И если куда отправят, то точно не на пенсию!

Родители собрались в просторном холле возле охранника и ждали, когда строй семиклассников приведут из оцепленного класса сначала в раздевалку, а потом наконец отпустят по домам. Взрослые сбивались группами, обсуждали, спорили между собой. Во всех глазах был страх, голоса срывались, нервы были натянуты как струны и звенели вместо недоговорённых слов. Так же, как и учителя, родители не понимали, что происходит, какое проклятие пало на класс, в котором учились их дети. Никто не знал, как остановить эту катастрофу, все ссорились друг с другом, потому что ни у кого не оставалось сил поддержать другого.

– Что это вообще такое?! – изумлённо выкрикнул Артём.

В руках он держал какую-то бумажку.

Заинтересовавшись его возгласом, вокруг побледневшего Артёма скучились одноклассники.

– У меня это лежало в кармане… – Артём вертел в руках обрывок белого листка. Ладони и пальцы его были перепачканы чем-то липким и чёрным. – Здесь было написано… а теперь ничего нет…

– Что, что у тебя там?! – заволновались ребята, вглядываясь в гладкий, блестящий и абсолютно чистый лист.