Всех учителей срочно вызвали на десятиминутное собрание. В классе, едва закрылась дверь, настала полная анархия с бурными воплями и дикими плясками на партах. Каждый, как мог, выплёскивал наружу накопившееся раздражение, агрессию и страх.

В бешеной суматохе и гаме никто не заметил, как Артём зажал в углу Серёгу и шипел, потеряв от бешенства голос:

– Либо ты сейчас же уходишь, либо вообще пожалеешь, что родился. Я это могу! Я всё могу!

– Это дичь! Это терроризм! – выкрикнул Иван и впервые вышел из тени, с которой давно сроднился. Он оттолкнул Артёма и закрыл собой Серёгу. – Что ты творишь, придурок?! Зачем ты с ним так? Он же твой друг!

Артём ухмыльнулся и с размаху ударил кулаком Ваню в челюсть.

– Соскучился? Что, давно тебя не били? – Артём насмешливо поднял бровь. Его холёное лицо, как маска, не выражало никаких эмоций.

Удар прошёл по касательной. Из разбитой губы Вани потекла кровь.

– Давно, – улыбнулся Иван, медленно размазав кровь по подбородку и щеке. – Смотрю, ты уже и бить разучился.

Он схватил Артёма за руку и рванул к себе. Тот потерял равновесие и, оказавшись в полной власти Ивана, перелетел через его плечо, описал дугу и с глухим стуком, как деревянная кукла, шмякнулся на пол.

Это была минута, о которой Ваня мечтал много лет!

Одноклассники с интересом наблюдали за непривычной сценой.

– Ничего себе! Во терпила наш даёт! Научился… – одобрительно загалдели те ребята, которые не входили в группировку Семёна и Артёма.

…Сергей исчез во время потасовки. В классе остались только его вещи и почти разряженный телефон, который время от времени жалобно попискивал из наглухо закрытого рюкзака.

Артём ликовал, потому что победил в гораздо более важной схватке! Сергей ушёл по его приказу и теперь не вернётся.

– Ты террорист! – в бессильной ярости прошептал Иван. – Ты плохо кончишь!

– А это посмотрим, – ядовито усмехнулся Артём.

Похититель звонил в этот день ещё несколько раз. Но удалось узнать совсем немного: он звонил с разных номеров, находясь то в северных, то в южных, то в западных районах города. Требовал то мифическую сумму денег, то самолёт, равенство и братство, то публичный расстрел на главной площади города всех зажравшихся банкиров. Наконец перешёл к делу.