Примерно через час мы уже были в электричке.

Самовольное оставление части. Тут можно влететь на огромные неприятности. И, если на собаку у меня есть документ и забрать её точно не получится, то мне жизнь он может откровенно сломать.

Хотя… Что там Фёдор Иванович говорил про замкомбата и приказ? Завтра, через центральное КПП схожу в штаб. Знал Фёдор Иванович, что делал. Ай-да, ротный! Ай -да, отец родной!

Теперь надо было как-то незаметно проникнуть с собакой в общежитии. Сейчас это сделать не удастся. Комендант точно на месте в это время. Да и народу много. Придется гулять с собакой до заката солнца. Да и нервы заодно успокоить.

И, не доезжая до своей станции, мы сошли и отправились к большому озеру. Вода действовала на меня всегда успокоительно. Словно смывала все тревоги. Даже если просто сидеть и любоваться водной гладью.

Ирма радостно носилась вокруг, гоняя бабочек и стрекоз. Кроме пения птиц, ничего не нарушало тишину. Мы ушли на дальний берег и устроились, прикрытые огромными зарослями камыша от посторонних взглядов.

Вечерело. И почему к вечеру всегда так холодает? Я начинала замерзать.

«Ну, что, пошли, подруга, домой!» – кивнула я собаке и направилась к станции. Уже полупустая, поздне вечерняя электричка согрела и без происшествий доставила меня домой. Безлюдный городок и пустые коридоры общежития. Мы незаметно юркнули в свою комнату.

– Ты с Ирмой?! – муж искренне удивился, – что случилось.

– Случилось то, что твоя жена – дезертир. А с завтрашнего дня, если повезёт, простая безработная домохозяйка. С подпольной собакой. Точнее, собака-то официально моя, но вот в общежитии она «на птичьих правах». И даже ничего не говори, она останется здесь! А я постараюсь найти нам как можно скорее жилье, где можно с собакой. Извини, но пока ты остаёшься единственным кормильцем в семье.

– Справимся! Главное, бездомными всем вместе не оказаться из-за собаки.

– Будем прятать. Она – умничка, проблем не доставит.

Я оглянулась на собаку. Та развлекала дочь. Дочка уже надела на нее чепчик и кормила воображаемой кашей из кукольной посуды. Собака послушно открывала и закрывала пасть.

– Прорвёмся!

Утром, ещё до рассвета, я хорошенько нагуляла Ирму и, пока все спят, вернулась с ней в комнату.

Оставлять собаку одну в комнате было страшно. Она выросла и жила в вольере. Не знала закрытых помещений. Что, если она начнет гавкать? Но выбора не было. Мне надо было утрясти вопрос со службой раз и навсегда. Я не соглашусь на перевод в другую часть. Я помню слова ротного: семья – самое главное! Он поехал за распределением жены. А я уйду со службы, чтобы не ломать службу мужа. Хотя, посмотрим, куда возможен перевод. Вдруг рядом. Хотя я точно знаю, что ближайшая часть, где есть кинологи находится в соседней области, километров 200 отсюда.

Муж пообещал заглядывать в комнату как можно чаще. Как никак, его казарма как раз находилась всего лишь через плац от общежития.

– Ирмочка, девочка моя, прошу тебя, подожди меня здесь. И очень тихо. Просто поспи и отдохни, пока нас нет, – уговаривала я собаку.

Все перемещения: от общежития до электрички, от электрички до штаба – быстрым бегом.

Запыхавшаяся, я постучала в кабинет замкомбата.

– Входи, дочка, – добрые глаза убелённого сединой мужчины, смотрели словно прямо в душу. Я удивилась, что он догадался, кто за дверью. И словно прочтя мои мысли, он улыбнулся и пояснил:

– Так дневальный уже доложил, что ты ко мне бежишь. Только ждал я тебя ещё вчера. Долго ты бежала. Собаку свою прятала?

Я мотнула головой:

– Так точно!

– Ну и правильно! Мы в ответе за тех, кого приручили. Ну, что решать-то будем? Есть место в части, но далеко отсюда. И не уверен, что там будет место твоему мужу. И есть у меня рапорт о сокращении тебя по сокращению штата. Ещё Фёдором подписанный. По нему получишь отпускные и расчет за три месяца. И в первом и во втором случае, это молодое недоразумение, именуемое твоим новым командиром, ничего сделать не сможет. Ибо оба рапорта до его вступления в должность вступили в силу. Так что, выбирай. Тебе решать.