Он пнул захватчика по железному сапогу.

Ирка злилась, потому что у нее не получалось расстегнуть ремешки нагрудника. Она нервно дернула их в разные стороны. Плотные кожаные ленты разорвались и остались в руках. Она невольно посмотрела на свои бицепсы: вот это силушка богатырская!

Пластина все еще тесно прилегала к груди, словно приклеенная, впрочем, она и была приклеена сгустившейся и запекшейся кровью.

– Хорт, неси воды! Нужно размачивать.

– Ему надо, пусть сам и несёт, – капризно ответил тот.

Солнце уже жарило почти по полуденному. Ирке самой отчаянно хотелось пить.

– Хорт! – она чуть громче сказала, но прозвучало это, как отрывистый рявк.

– Ладно, – красавчик недовольно выдохнул. – Не знаю, зачем тебе эта возня.

Он ушел, Ирка уже без труда сняла у лучника защиту с ног и сапоги. Он остался лежать в нагруднике поверх белой рубахи, пропитанной кровью, и тонких штанах. Она аккуратно оттащила юношу в тенек.

Спустя несколько минут вернулся Хорт с большой глиняной миской, полной воды.

Ирка облизнула пересохшие губы, но пить побоялась, мало ли откуда он ее набрал:

– Ее пить можно?

Хорт округлил глаза:

– Ну хочешь, ешь. А я воду пью обычно.

И в подтверждение своих слов он жадно отпил из миски. Ирка сглотнула. Взяла у него посудину, протерла тыльной стороной ладони край, с которого он пил, и тоже отпила. Вода была освежающей и солоноватой.

– Кони пьют, мы пьем, вода и вода, – развел руками Хорт. – Из озера.

Ирка капнула немного воды на губы раненому, изыскала на натянутой между шатрами веревке тряпицу, окунула ее в воду и стала потихоньку размачивать кровяную корку.

Пластина поддалась, и Хорт, стоявший у нее за спиной присвистнул:

– Можешь не шмякать. Сам дойдет. Это дело дрянь, видали мы такое. Только Вырка, дело совсем дрянь не только поэтому. Я пока ходил за водой усмотрел что-то.

– Что? – машинально спросила Ира, занимаясь раненым.

– Дозорные-то не мечами укокошены. И даже не стрелами.

– И что это значит?

– А, то что раны на них от боевого топора. Поняла?

Ирка не поняла, она в замешательстве смотрела на рубленую рану, проходящую от плеча юноши к груди, и не имела никакого понятия, что с этим делать. Хоть бы медиком была! Наверное, нужно промывать чем-то антисептическим, зашивать. Где брать инструменты, а главное, знания?

– Тут нужно порошком коноплянки вычищать, затем золой присыпать, шить жилами. Но он все равно помрет, – сказал Хорт.

– Ты знаешь, где это взять? – с надеждой посмотрела на него Ирка.

– А то я зря что ли Хырхе помогал знахарить, – важно выпятил грудь Хорт. – Но делала все она, я только подавал, варил там чего, порошки толок. Неси в шатер к Хырхе. Поищем там все.

Ирка сообразила, что Хырха и есть та женщина из шатра с битыми черепками и курицей.

Она наклонилась и аккуратно подняла юношу на руки.

– А ты не поможешь донести? – спросила она у Хорта.

Тот со вздохом взял раненого за щиколотку, облегчения от этой помощи Ирка не ощутила. Они развернулись и снова заорали. На них с удивлением смотрел мощный широкоплечий мужчина, судя по одежде, их с Хортом соплеменник. От Хорта его отличал низкий рост, более густая растительность на теле, и свисающий поверх коротких штанов объемный живот.

– Вырра! Живая! – пробасил он. – Они ж тебя завалили! – затем его небольшие колючие глаза остановились на Хорте, и он воскликнул: – О, Сопля! Отсиделся по своему обыкновению у мамки под титькой?

Сам он то и дело ощупывал свою голову.

– Сам-то ты, Гугыр, не особенно-то и мертвый, я смотрю, – сощурив глаза, спросил его Хорт. – А не ты ли был сегодня часовым случайно?

– А что я, – оправдался тот, кого Хорт назвал Гугыром. – Они подкрались и меня по башке камнем тюкнули. Я только очнулся.