По словам посла Ирана в МАГАТЭ Али Асгара Солтаниеха, этот новый объект в Фордо несет в себе политическое послание: мы говорим миру, что даже угроза военного нападения не остановит обогащение – у нас есть план на случай непредвиденных обстоятельств. Обогащение в Иране не будет остановлено или приостановлено ни за какие деньги. Это не было сделано с помощью санкций или резолюций, это не будет сделано силой. Если Натанз подвергнется нападению, это место продолжит обогащение. Это нанесло небольшой урон. Фордо, расположенный в подземном горном комплексе недалеко от базы Стражей Исламской революции, широко подозревался в военном использовании. Белый дом полагал, что обогатительная фабрика, содержащая 3000 центрифуг, не может быть подходящим резервом для Натанза, поскольку 3000 центрифуг – недостаточное количество для производства регулярных загрузок топлива для гражданских атомных электростанций, которые требуют гораздо большего количества. Он был просто слишком мал, чтобы служить резервом для Натанза, и, более того, он был слишком велик для опытного завода по обогащению.

И наоборот, 3000 центрифуг было идеальным числом, если бы уран обогащался на центрифугах до достаточно высоких уровней – 80 % или выше (хотя производители оружия предпочитают около 93 %) – для производства одного ядерного заряда в год. Обогащение до такого уровня в Натанзе было бы невозможно без привлечения инспекторов МАГАТЭ, поэтому такой секретный завод, как Фордо, теоретически был идеальным. Что касается группы 5 + 1, то Иран был пойман на слове. В конце сентября, всего через несколько дней после обнаружения, собралась ООН. Франция и Великобритания осудили этот объект, в то время как Обама потребовал, чтобы Иран открыл его для инспекций в течение двух недель. В Нью-Йорке не было достигнуто никакого прогресса по общему ядерному досье, и терпение французов, в частности (которые заняли гораздо более жесткую позицию в отношении Ирана после выборов Саркози в 2007 году), подходило к концу. Париж был убежден, что события последних трех месяцев явно не повлияли на стратегический выбор Ирана, и, как и США, он считал иранское предложение от 9 сентября «дымовой завесой», призванной замедлить движение к ужесточению санкций.

В целом позиция ЕС была ясной – никаких новых уступок. Предложение осталось тем же предложением, которое было представлено Ирану в Женеве годом ранее – 6-недельное замораживание, которое приведет к отказу Ирана от обогащения. Американцы, тем временем, готовились к двусторонним переговорам между Ираном и США в Женеве после Генеральной ассамблеи, которые, наконец, были согласованы с Ираном. Они не возражали против новообретенной дипломатической агрессии Франции. На самом деле, они считали, что это хорошо, что Иран знает, что их союзники по ЕС нетерпеливы и злы на них, хотя они бы предпочли, чтобы это было сделано наедине.

И США, и Европа теперь чувствовали себя оскорбленными и, после открытия Фордо, обманутыми. Особенно разозлились сотрудники Обамы. Попытки их босса разрядить обстановку с Ираном стали политической помехой, поскольку оппоненты республиканцев в сенате и по радио назвали его «мягкотелым», и теперь разговоры перешли к очередному раунду санкций. Чуть более месяца спустя, 17 мая, и, казалось бы, без предупреждения, Иран, Турция и Бразилия объявили о соглашении (так называемой Тегеранской декларации) по итогам трехсторонних переговоров в Тегеране по урегулированию спора вокруг Тегеранского исследовательского реактора. Иран согласился отправить 1200 кг своего НОУ в Турцию в обмен на 120 кг 20-процентно обогащенного топлива для реактора от Венской группы (США, Россия, Франция и МАГАТЭ) в течение года. Иран сохранит право собственности на НОУ в Турции (и в случае, если условия декларации не будут выполнены в течение года, материал будет возвращен Ирану).