– Если ты сейчас же не объяснишь мне, в чем дело, – говорю ему с тихой угрозой, – я воткну в тебя вилку.

– Ты сначала помой ее, – Натан нахально оглядывается на полупустую мойку. Посуды там скопилось всего ничего, еще не пора мыть.

– Воткну грязную, – шиплю я.

– Уверен, что моей магии хватит, чтобы справиться с такой заразой, – пожимает плечами инзрак, – как ты.

После небольшой борьбы, в ходе которой мне удается слегка коснуться ложкой его лба, Натан все же решается немного расколоться, но вряд ли это является следствием моих усилий.

– Вампиры уверены, что однажды мы всей семьей, с отцом и братьями, собрались в подвале своего дома, и сожгли пару их соплеменников. – Инзрак пытается притушить злобу и презрение в своем голосе, но они все равно звучат слишком явно. Очевидно, что история, которой он собрался со мной поделиться, имеет трагический финал. А успокоительное как назло кончилось, хоть в магазин посреди рассказа беги!

– Это произошло уже после того, как вампиры вступили в клуб равновесия? – с опаской уточняю.

– Да, в обязанности отца уничтожение нежити уже давно не входило, а вот в прежние времена горожане устроили бы по этому поводу хорошую пирушку. Но не теперь. Теперь настало время соглашения, и мы с нашей стороны его всегда чтили. Все общины, подписавшие соглашение о соблюдении равновесия, неприкосновенны.

– Почему вампиры решили, что вы это сделали?

– Была свидетельница. Она дала показания перед Советом Равновесия, что мои родичи провели обряд магии смерти и якобы использовали тех маленьких наивных новообращенных кровососов для жертвоприношения. И следы некромантии действительно были найдены в доме. Конечно! Ведь этот дом принадлежал еще моему деду по материнской линии, который был известным смертоносцем! Еще до того, как это направление магии стало запретным для инзраков, естественно.

Решаю не уточнять, что это за смертоносцы такие, и так ясно, что это какая-то актуальная (раньше) для местных профессия.

– И теперь вы все прячетесь? – спрашиваю вместо этого.

– Конечно, нет! – рявкает Натан. Кажется, я обидела его таким предположением. – Отца и братьев признали виновными в применении некромантии и в двойном убийстве. Их отправили в ваш мир, подвергнув проклятию.

– Не такой уж у нас плохой мир, чтобы считать это наказанием, – ворчу я. – Если сравнивать с вашим, так у нас вообще миленько.

– Дело не в мире, а в том, что я не знаю, каким преобразованиям их подвергли, поэтому никогда не смогу сам их найти.

– Ясно, но ты сказал, что вампиры считают, что и ты к этому причастен?

– Свидетельница показала, что я в ритуале участия не принимал, так что меня не осудили. Но есть один ньюанс. Свидетельница – моя жена.

Не знаю, почему на самом деле меня так шокировала новость, что Натан женат. Это вообще оказалось единственным, что тронуло меня во всей его истории. Даже, пожалуй, появился еще один повод для рефлексии. Возможно, просто брак у меня до сих пор ассоциируется только с моими родителями, а значит с эмоциональной зрелостью, ответственностью и в целом взрослостью, чем ни я, ни кто-либо из моего обычного окружения не может похвастаться. Только двоих из моих знакомых угораздило пожениться, но это их решение повлекло за собой лишь драки, ссоры и молниеносный развод. Натана я почему-то сразу же подспудно включила в тот же круг недоразвитых, взрослых только по паспорту людей, хотя он вообще не человек.

Зря Натан – неожиданно женатый инзрак – волнуется, что в клубе (или в таверне наверху) меня узнают. Напяливаю на себя белое платье сестры с цветочками на лифе и с высоким горлом, ее черные босоножки на небольшом каблуке, кольцо из носа долой, блондинистый парик (слегка растрепался, но сейчас приглажу) – и все, я почти ангелок. Осталось только убрать зверский взгляд за стекла темных очков, губы слегка тронуть помадой и вытащить у Али из-под кровати ящик с ее духами и цацками.