В творческом экстазе

Его пример был всем нам наукой. Мы жили мечтой о прибавке к своему имени заветных трех букв с точками – к.т.н. Но в действительности, если повспоминать, то следует признать, что Смирнов не предавался такой мечте, не взывал к всевышнему об этом, закатывая глаза к небесам. Решались задачи и задачки, которые ставил Владимир Андреевич. А о конечной цели и не думал. Она казалась отдаленной, и особенно иногда, когда, придя к нему с каким-либо вопросом, беседуя о решении, он

Мастер Савельев, завлаб В.А.Гришко, лаб. В.А.Гришко, лаб. , лаб.Рута, м.н.с. Инесса Михайловна, м.н.с. Елена Лебедева, ст.лаб. В.И.Смирнов

вынимал плотно исписанный лист с перечнем ближайших его дел. Их было не счесть, и каждое было грандиозным. Куда там Смирнову хотя бы часть переделать, чтобы продвинуться к цели.

На зубчатом стенде была установлена активированная в горизонтальном канале ядерного реактора в Саласпилсе шестерня. Под нагрузкой в потоке масла, она работала и изнашивалась. Сравнением активностей навески известного весового количества метала и металла в смазке рассчитывалась величина износа шестерни. Смирнов, защищенный свинцовой стеной, готовил навески активного металла, взвешивал их на аналитических весах, растворял в кислотах, собирал стенд и вел испытания. Стенд работал многие часы без перерыва. Запустив его, Смирнов уходил из лаборатории, спускался на первый этаж и дверью рядом входил в кафе. Сидя в кафе, Смирнов прислушивался к монотонному гулу стенда, не мешавшему слушать музыку из радиоприемника у буфетчицы, и был спокоен – стенд работал, шестерня набирала миллионы циклов нагружения и без него. Приятное совмещение дела и отдыха! Обедал или просто выпивал кофе, съедал любимую ватрушку или булочку с маком и возвращался к стенду.

А в горизонтальном канале ядерного реактора, уже который месяц лежал в тяжелой воде 2H2O(D2O), заполненный семью шестернями новой партии, алюминиевый контейнер, бомбардируемый потоком нейтронов. Лежал и набирал активность. Но настал срок, и транспортная команда привезла его из Саласпилса в свинцовом контейнере в хранилище радиоактивности на ул. Цесу, 11. Смирнов и м.н.с. Юрий Жуков приехали туда и вошли в железобетонный холод хранилища. За толстенной железобетонной стеной притаился свинцовый транспортный контейнер с шестернями. За стеной притаилась неслышимая, невидимая и ничем не выдававшая себя внешне опасность. Понимание опасности вызывалось знанием природы активности, о выбрасываемых альфа–частицах, о слабом бета–излучении и о очень опасном и всепроникающем жестком гамма–излучении, ощутить которые они не могли. Их инструментами чувств были только радиометр и дозиметры.

Предстояло соорудить защиту. Слава и Юра построили из свинцовых кирпичей и свинцового стекла не великую, но и не маленькую, а достаточную, чтобы скрыться от проникающей радиации стену, одели перчатки из свинцованной резины и такие же фартуки, и вошли за стену. Вскрыли транспортный контейнер, вынули алюминиевый контейнер с шестернями и перенесли его к свинцовой стенке. Скрыв тела и головы за защитой, выставив за нее под облучение только руки, начали отвинчивать крышку контейнера. Но она не поддается. Видимо заело резьбу. Никакие долгие ухищрения не помогли. Крышку не отвинтить. Тогда, беззаветно преданные делу науки, научные сотрудники перешагнули свинцовую стенку. Смирнов взял контейнер в руки, зажал его между колен, а Юра, после долгих тщетных усилий специальным ключом, отбросив его со злостью, взяв зубило и молоток, свинтил крышку. Радиометр, реагируя на высокую радиоактивность, издавал бешеный треск. Индивидуальные дозиметры были зашкалены. Щеки Смирнова горели, поглотив альфа–частицы, пронзенные бета и гамма–излучением. Согласно теории в щеках Смирнова начались химические реакции, запущенные поглощенной энергией излучения. Румяным он себя видел и ощущал в течение трех дней. Но кожа не сошла ни со щек,