А я зашивалась. Учеба, работа, дом – все на мне. Но вместо поддержки я получала претензии. Юрий все чаще твердил, что женщина должна заботиться о доме, создавать уют, а у нас, мол, срач. Я искренне не понимала, чего он от меня хочет – ведь я работаю, зарабатываю, тащу на себе и быт, и его заскоки. Ни разу не упрекнула, что вся финансовая часть нашей семьи висит на мне. Только один раз я ему сказала что я работаю и у меня нет свободного времени для идеальной чистоты дома.

– Дорогая, ты же работаешь дома. У тебя полно свободного времени, а твоя работа – вообще не бей лежачего.На что получила спокойный ответ:

Меня это возмущало до глубины души, но наружу я ничего не выпускала. Терпеть и замалчивать – вот, пожалуй, самое ценное «наследство», которое оставили мне родители.

В таком эмоциональном демпинге я прожила еще полгода. Пока не приехала Илона. Моей замечательной девочке хватило всего одного разговора со мной, чтобы все понять. И, к моему удивлению, я только кивнула, когда она предложила помочь мне разрулить эту ситуацию.

Юрий, разумеется, совсем не собирался съезжать. Но ему помогли. И съехать, и вещи вынести.

Я вздохнула с облегчением. В тот вечер мы с Илоной устроили настоящий праздник в честь моего освобождения от нахлебника.

А потом Илона, воодушевленная успехом, решила взять под контроль и мою личную жизнь. От ее решимости мне стало по-настоящему страшно.

Илона уговорила меня пойти с ней на вечеринку. Я не особо горела желанием, но в итоге согласилась – и именно там меня познакомили с ним.

Он был высоким, безумно красивым, настоящим блондином с шикарной улыбкой. Казалось, что в первый раз в жизни со мной заговорило само божество.

– Привет, я Максим.Подав мне руку, он сказал:

– А это моя потрясающая подруга Олеся. Прошу любить и жаловать!Я вдруг ощутила неловкость – такую, что даже не смогла сразу ответить. За меня, как всегда, вмешалась Илона:

Остальные ребята из компании тоже подтянулись для знакомства, и меня приняли удивительно тепло, как свою. Атмосфера вечеринки была легкой, почти невесомой: смех, музыка, звон бокалов, разноцветные огоньки, отражающиеся в глазах.

Макс – как он сам попросил себя называть – не отходил от меня ни на шаг. Он был галантен, очарователен и чертовски обаятелен. В его голосе звучала мягкая уверенность, а в улыбке светилось что-то открытое, обезоруживающее. Казалось, он умел поддерживать любой разговор, легко улавливая настроение собеседника. Я ловила каждое его слово, каждый взгляд, каждый жест, словно боялась упустить что-то важное, пока судьба была ко мне так благосклонна.

Когда пришло время расходиться, я вдруг ощутила странную грусть. Конечно, часы показывали уже четвертый час утра, но мне казалось, что этого вечера катастрофически мало. Я не могла надышаться его обществом, словно он был не просто случайным знакомым, а кем-то давно потерянным, кто наконец вернулся в мою жизнь. Мы общались легко, как старые друзья, которых когда-то развела судьба, а теперь свела вновь, будто играя в свои загадочные игры.

Счастливая, окрыленная и немного пьяная, я возвращалась домой. Улица была пустынной, воздух прохладным и свежим, ночное небо раскинулось над головой бархатным покрывалом с тысячами звезд. Я ловила себя на том, что все еще улыбаюсь – улыбка не покидала меня даже во сне.

Пробуждение оказалось далеко не самым приятным. Хорошо, что сегодня выходной – похмелье никто не отменял. Голова гудела, желудок протестовал против любой пищи, и весь день я мучилась с тошнотой, проклиная вчерашние коктейли. Дала себе священное обещание больше никогда так не пить… ну, или хотя бы не мешать напитки.