Мне хотелось большего… Но допускать этого было нельзя. Я уважал эту женщину, с которой в эти минуты мы будто замерли во взаимном прикосновении. «Хоть бы оно продолжалось всегда», – подумал я. А она… В ее синих глазах было счастье. И было желание. Но я заметил кое-что еще. Ей было по-прежнему холодно.

– Наверное, нам надо идти.

Мне очень не хотелось произносить эти слова.

– Да, – едва кивнула она.

Я видел – ей очень не хотелось соглашаться со мной.

Мы миновали грядку, прошли еще немного, и я увидел большой дом. В эти минуты не рассмотрел его, жил только женщиной, которая пока что была рядом со мной.

– Вот и пришли. Здесь я живу, – сказала она.

Я почувствовал в ее словах грусть. А сам подумал о том, что «здесь» она живет не одна. Она все еще стояла рядом со мной, ее рука все еще была в моей руке, но сейчас нам надо было расстаться. «Но только ненадолго, это не должно быть надолго», – эта моя мысль была заклинанием нашего – я верил в это! – родившегося сегодня общего будущего.

– Я снова хочу видеть тебя. Чем раньше, тем лучше.

Наверное, я очень сильно сжал ее руку, когда произнес эти слова. Ее ответное рукопожатие было не менее крепким. Удивительно, но рука ее почти не согрелась. Как была холодной, когда я взял ее в свою руку на берегу, так практически такой и осталась.

– Мы обязательно увидимся, – уверенно кивнула она. – Запиши мой телефон. Где твои ручка и блокнот?

– Откуда ты знаешь, что они у меня с собой? – удивился я.

– Вообще-то, – улыбнулась она, – ты рассказал мне о том, что пишешь. Не верю, что когда-нибудь расстаешься с ними.

Она посмотрела на меня весело и вместе и с тем ласково.

Блокнот и ручка и меня действительно были (книга была написана в те годы, когда блокнотами еще вовсю пользовались – прим. автора). Я записал ее телефон.

– Знаешь что, – вдруг сказала она, – лучше я сама тебе позвоню. Давай мне свой номер.

Сначала мне очень не понравились эти слова. Они означали одно: подумав немного, она решила быть острожной. Не хочет ничего сразу менять. Но разум быстро возобладал над желанием счастья. «Иначе редко бывает», – сказал я себе. Эта мысль несколько успокоила. Я продиктовал ей свой номер, она записала его в смартфон.

Я не мог сразу уйти отсюда, стоял и смотрел ей вслед. Видел, как она шла к дому. Ни разу не обернулась, но я знал – незнакомка, нет, я уже не имел права так называть ее! – очень серьезно восприняла меня. Не только потому, что разрешила проводить до дома. Об этом свидетельствовала каждая минута этого утра.

А разрешение проводить… Это, отметил я про себя, наверняка стало возможным из-за того, что человека, с которым она живет, сейчас нет дома.

Она уже скрылась в доме, а я оставался на месте. Размышлял обо всем этом, а заодно рассмотрел и сам дом.

Он был необычен, он понравился мне – этот двухэтажный дом из светло-коричневого камня, с узкими полукруглыми сверху окнами. Мне понравилась основная центральная, довольно узкая часть, остроконечную черепичную крышу которой украшали большое круглое окно и часы с белыми латинскими цифрами и также белыми стрелками на черном фоне. Немного портила впечатление широкая в основании, небольшая квадратной формы башенка с огромными окнами, завешанными красными занавесками. Эта несуразная башенка была прилеплена сбоку, к верхней части крыши, возвышаясь над домом. А так основная часть здания была замечательна. Ее крышу венчал флюгер в виде старинной пушки причудливой формы.

Хорошо смотрелись и две почти одинаковые – левая и правая – пристройки, чьи крыши были более пологими. Здесь не было часов, их место занимали круглые чердачные окна – младшие братья окна центральной части.