– Хто буянит? – спросил один.

Он говорил на нашем языке, но так плохо, что я замешкалась, прежде чем ответить… Анетт подскочила ко мне сзади и зажала рот рукой.

– Никто, уважаемые. Никто. Просто вот девочка очнулась, испугалась очень, маленькая ещё.

Маленькая?! Это я-то?! От злости и обиды я так тяпнула Анетт за палец, что она, охнув, выпустила меня. Извернувшись не хуже змеи, я со всей силы пнула одного охранника в коленку, а другого просто снесла своим напором, и, выскочив за дверь бросилась бежать, не разбирая дороги. Узкий и длинный коридор напоминал своими очертаниями кишку столетнего удава, такой же круглый, гладкий и блестящий, словно у строителя корабля была врожденная боязнь острых углов. Не знаю, как это называется правильно, но у нас в деревне был мальчик, он с рождения боялся темноты. Говорил, там водятся раксаши. Демоны. Врал поди, ну а там кто знает. Словом, как только на джунгли опускалась ночь, даже вечер, он забирался под стол, накрывался с головой всеми тряпками, и мелко дрожал до самого утра. Может и у этого строителя что-то с головой было, может от углов его понос прохватывает или чесотка там. Это потом уже я узнала – дань Детей воды своему прародителю Океану. Форма капли, форма круга или овала. На Акватории все такое, ну или почти всё. Между тем топот преследователей приближался. Догонят – мало не покажется. А ведь догоняют. В лесу мне равных нет. Но это свой, родной лес, пусть опасный, но и знакомый до каждой кочки, до каждой норки, а тут всё чужое, чуждое даже. Совсем обезумев от страха, я свернула в первый попавшийся отросток кишки и кубарем влетела в незапертую дверь. Мигом ее захлопнула и села на пол, спиной к двери. Надо было отдышаться. Вот шасс!

В комнате кто-то был. Этот кто-то стоял возле окна спиной ко мне. На шум резко обернулся, и я открыла рот. На меня глядело Солнце. Божество в человеческом обличии. Солнце горело, Солнце блистало. Солнце носило золотую маску. Солнце спросило:

– Кто ты? И что тебе нужно?

Голос был звонкий, сочный, и по нашему говорил почти как я.

– Где мой слон?! – брякнула я, не раздумывая.

Ну а что. Бог там или не Бог, а слон важнее. Богов, если подумать, в каждой деревушке по пятку. А слон у меня один.

– Слон? Божество задумалось, – что есть «слон»?

– Ну слон – это слон. Как объяснить то?! Это жи-вот-ное такое. По слогам сказала, чтоб понятнее…

Солнце молчало. Слушало, чуть склонив голову на бок.

– Большоооое. Ага. Прям выше тебя даже.

Солнце смотрело, сквозь прорези маски, блестели зрачки глаз. Мне показалось, глаза улыбались, хохотали даже.

– Ну с ушами еще. Вот такими.

Я и показала, для наглядности. Мол вот какие уши. Вышло смешно. Да. Наверное.

Божество расхохоталось и наконец сняло маску.

Под маской оказалось обычное человеческое, ну или почти человеческое лицо. Мужское. Может даже и красивое. Не знаю. Мне сравнивать не с чем. Мужчины в нашей деревне смуглы и черноволосы, рано седеют и быстро старятся. От работы. Да и джунгли. В джунглях нельзя быть ленивым, нельзя быть спокойным, беспечным. Хищников много. В городах, правда, говорят, не лучше. Там свои звери…

Божество без маски носило светлые волосы, коротко стриженные, что тоже мне непривычно. Ибо, как говорится в древних сказаниях, срезая волосы, срезаешь свой ум. Ума у Божества было немного, видимо поэтому оно не знало, что такое "слон". У Божества были ярко синие глаза, и красиво очерченные губы, нос как нос, чуть уже чем надо, и только.

– Так что такое "слон"? – спросил мужчина, – это, наверное, то вредное большое вонючее животное, которое сейчас спит в моём грузовом отсеке?