Очнулась я от того, что в лицо мне тыкала плошку с водой какая-то мерзкая синяя морда. Морда щербато улыбалась и мычала, как наша главная деревенская корова. Испугалась ли я? Ну а то. Завизжала так, что морда бросила плошку и, обдав меня брызгами воды, отскочила в угол, скрючилась там и принялась раскачиваться, тоненько подвывая.

– Тиберий, ну зачем ты пугаешь девочку? Я же тебе сказала разбудить и напоить, а не довести до икоты.

Голос был сочный, густой, как и борода его обладательницы. Только сейчас я заметила: в ногах моей койки сидит и медленно курит трубку самая странная женщина, которую я когда-либо видела. Красивая, но по-своему. Миндалевидные глаза, густые ресницы, покатые загорелые плечи, красивое ярко-алое платье с богатым золотым шитьем и борода. Роскошная, иссиня-черная, она достигала почти середины груди и смотрелась так же неуместно, как и розовая попона на моём Мамо. Как-то я сплела такую из ниток, хорошую, добротную. Но Мамо, паршивец, моих стараний не оценил и сжевал ее в первый же день. Цвет видели те ему не понравился. Тоже мне модник нашёлся. А женщина медленно поднялась, со вздохом отложила вонючую трубку и заново наполнила плашку из ведра с водой.

– Как тебя звать-то, пигалица? Меня Анетт кличут. Ты на броду то не смотри, женщина я. Просто у нас в роду все такие. И мать моя, и бабка, – все бороду носили. Говорят, что это проклятие, от Богов. А по мне, так милость. Дурак, что на красоту ведётся, ко мне и близко не подойдет, а кто подойдет, так тут уж смотреть надо, раз внешность не отпугнула, тогда это может любовь? А вон то чудо с ушами – мой брат Тиберий. На красавца он не похож, но в общем-то неплох, и если тупит, то лишь иногда. Тиберий, ну поди сюда, познакомься с девочкой.

Тиберий оказался карликом. Всё его тело, насколько я могла понять, было сплошь покрыто сложными татуировками. Узоры переплетались, как змеи в любовный период, руки, ноги и лицо, всё было покрыто сетью синих лабиринтов, иногда из него выглядывали диковинные звери: например, змея с двумя головами или человек с ногами лошади. Он носил набедренную повязку и чалму. Повязка была обычной, просто кусок светлой ткани, несколько раз обернутый вокруг бёдер. А вот чалма… Была хороша. Несколько метров дорогой материи, какую у нас не каждый правитель может позволить, не то что нищий карлик, и огромный сияющий алмаз в центре, а еще перо. Павлина. Это вообще немыслимо. Павлин – священная птица и носить его перо могут только представители королевской фамилии или их ближайшие друзья. Кто они, мои новые знакомцы? Говорят по нашему, значит из нашего мира и даже из одной страны, но точно не из моей занюханной деревушки. К нам такие «птицы» с роду не залетали. Ага. К нам только сборщики податей забредают, после сбора урожая. И то по необходимости. В прошлом сезоне одного тигр сожрал, второй попался жрецам Кали-Ма, служителям кровавой богини смерти. Того сборщика нашли, точнее то, что от него осталось: пару берцовых костей да собственно бляху ордена. Думали, оставят нас в покое. Но как бы не так. Ходют и ходют, сборщиков у султана еще много, а вот золота видать не хватает. Тем временем карлик подскочил ко мне и протянул руку, при этом он так широко и радостно улыбался, что невольно ему захотелось ответить. Я протянула ладонь, и он с радостью обхватил ее двумя крошечными лапками.

– Ыыыый, – тыкнул он себя кулачком в грудь, – Ыыыый. Потом указал на меня.

– Ину-Лат, Ину.

– Ыыу. Ыыу.

– Да, правильно. Меня зовут Ину. Рада познако… Тут я вспомнила, что произошло вчера и мне снова захотелось заснуть, а проснуться уже дома, в своей кровати. Потому что это никакая не правда, просто странный сон. Закрыла глаза, зажмурилась даже. Ну давай! Просыпайся, Ину! Осторожно открыла одни глаз, потом второй. Ущипнула себя за ляжку. Ай! Больно! Ну неееет! Сон был не сон, а кошмарная явь, в которой меня действительно похитили и теперь я… Собственно, а где я?