– Слушай, а как Брид себя чувствует? – поинтересовался Фушин, опуская стакан на стол.

– Хреново, чего тут ожидать. Почти не выходит из дома и плачет… так горько.

– Я сожалею.

– Ладно уже, – Шура налил по новой обоим и поднял стакан. – За наших близких?

Фушин отвёл взгляд вниз, печально улыбнулся и тоже поднял стакан.

– Да. За тех, кто с нами, и за тех, кто был с нами.

Стаканы вновь столкнулись, алкоголь пустился по горлу, а потом по новой. Не прошло много времени, как старик Фушин и Шура опьянели до такой степени, что речь превратилась в очень расплывчатый набор звуков, а зрачки заблудились в глазах. Незаметно бутылка с самогонкой стала почти пустой, мужчинам не хотелось останавливаться и заканчивать этот вечер, прибывший так нежданно быстро на небосводы всех земель. Однако и жизнь должна была продолжаться, хоть могло показаться, что нет разницы, убьёт ли тебя спирт или какая-то зубастая тварь. Предпочтительнее даже было выбрать алкоголь. Так бутыль полностью опустел. Они сами толком и не поняли, за что выпивают, но после громкого чоканья Шура оживлённо воскликнул:

– Слушай, старик, а чего мы вообще, как лохи, поверили в рассказы какой-то мымры из не… не пойми откуда, а? Если её поддержал наш бравый смотритель деревни, то мы сразу должны поверить в какие-то сказки? То есть, моего батю убил водяной, так что ли? Не, ну сам подумай, что это за херня?

– Мы называем их утопцами, а не водяными, а про мымру давай поподробнее, братан.

Тут мужчины мгновенно протрезвели, увидев рядом с ними присевшую за стойкой Юзефину. Взгляд её был, как всегда, высокомерен, но и спокоен.

– Чего замолчали? Наливай, трактирщик.

Шура замешкался, но пробился сквозь своё опьянение, что позволило ему достать новую, нераскрытую бутылку водки и даже открыть её. Из-под стойки взял он деревянную кружку не самого лучшего состояния и поставил её рядом с незаметно прибывшей гостьей.

– Прости, стаканов больше не осталось, – не очень искренне, но извинился хозяин лавки.

– Ладно, это меня не обижает, но, надеюсь, ты не собираешься меня этим пойлом палёным поить?

Шура притупился вновь. Было ли это виной алкоголя или дурного характера сказать трудно, но на всякий случай он переглянулся со стариком.

– Вино у вас есть? Хоть какое-нибудь?

– Не, миледи, здесь пьют по-мужски.

Юзефина закатила глаза и помассировала лоб пальцами.

– Я вообще по делу пришла, – сказала она серьёзным тоном, отодвигая кружку в сторону. – Надеюсь, в бухом состоянии ты сможешь ответить на несколько вопросов, – обратилась она к хозяину лавки.

– А для чего тебе это всё надо-то, не скажешь? – дерзнул Шура. Юзефина ему совсем не нравилась, он это даже и не пытался скрывать.

– Я вот у вашего смотрителя один должок крупный торчу, могла бы взять, да и забить на него, но гордость не позволяет. А теперь слушай меня, парень, – Юзефина привстала и наклонилась ближе к лицу Шуры. Изо рта его пахло перегаром, но ведьма тщательно скрыла своё отвращение. – Ты мне мозг не долби, ответь на вопросы, которые я сейчас задам, и продолжай напиваться в надежде, что мне повезёт с расследованием, и ваши шкуры будут спасены.

– У меня тоже есть гордость! – твёрдо воскликнул Шура. – Гордость нашей семьи! Меня, моего покойного отца, дедов и прадедов. Веками мы помогали деревням и городам со снабжением всем необходимым. Мои предки добились всего благодаря навыкам торговли и почтительному отношению ко всем людям, однако и требовали от остальных людей такого же уважения! Я не окажу ни единой помощи чужеземке, наведшей во всей деревне суету и отказывающейся даже просто выпить с местными жителями, которых якобы хочет спасти!