– Я ведь уже подумал, что мне это приснилось.

– Что ты имеешь в виду?

– Она усыпила меня. Какие-то травы или пыльца. Поднесла снотворное прямо под носом, в тот момент я на мгновение открыл глаза, сон у меня чуткий. Чёрт, ещё бы знать, как давно это произошло.

– И ещё бы лучше узнать, зачем ей это. Не похоже, что она желает сбежать.

– Что бы это ни было, она замыслила нечто, что мне бы не понравилось.

– У меня есть подозрение, что и мне её выходка придётся не по душе.

Ответ на вопрос «Куда же делась Юзефина?» не заставил себя долго ждать, потому как за окном всё громче и громче начали звучать голоса. Голоса десятков людей принадлежали крестьянам, собравшимся у колодца. Сандра быстро узнала эту толпу, мимо которой проходила пять минут назад, и с девяностодевятипроцентной уверенностью того, что встретит там Юзу, отправилась туда, а вместе с ней и Эрден.

В центре деревни собрались практически все жители. Тех, кто не явился, можно было пересчитать по пальцам. Настроение крестьян читалось неоднозначно: агрессивные возгласы несогласия и осуждения произносились, наряду с полными страха лицами, залитыми паникой и истерией.

Подойдя к толпе, Сандра принялась пробираться в эпицентр волнений, Эрден же, увидев на краю Рокфеля, решил вначале поинтересоваться о происходящем у товарища.

– О, наконец-то, – с некоторым облегчением сказал Рокфель, встретив смотрителя деревни. – Может, ты объяснишь, что происходит, Эрден?

– Вообще-то я сам хотел бы спросить, из-за чего вся суматоха.

– Какая-то незнакомая девица заблокировала колодец, а потом сказала, что через две недели мы покойники.

– Хр-р… – зло проворчал Эрден, опустив голову и поморщив лицо рукой. – Чёрт!

«Что значит, нас сожрут чудовища?! Как на озере могли появиться утопцы?! Что за несусветная хрень?!» – восклицали голоса крестьян.

Уже приближаясь, Сандра стала слышать голос ведьмы. Она обнаружила Юзефину в тот момент, когда та стояла со скрещенными руками на перетасканной откуда-то низкой скамейке. На краю толпы её было не видно, но она привлекала к себе внимание людей.

– Юзефина, что тут происходит? – озадаченно спросила Сандра.

– Старик далеко?

– Я здесь, если ты этого хотела, – сказал Эрден, подойдя со спины Сандры.

– Проснулся, значит. Отлично.

Ведьма взяла смотрителя деревни за руку и потащила к себе, отчего взгляды всех собравшихся перевелись на него. Они как будто бы затаили дыхание в ожидании услышать хоть что-то, что развеяло бы завесу непонимания и тайн. Жители полагались на Эрдена, и в этом отчётливо выражалась его роль.

Вот только он не знал, что сказать, Юзефина впрягла его в неповоротливое, словно тиски, положение. Выбор был только один, и Эрден прекрасно это осознавал, а где-то даже соглашался с решением Юзефины.

– Всё, что она сказала – правда, – коротко проговорил он и напрягся. И пока народ не всполошился ещё больше, он также добавил, кто именно виновен в катастрофе.

Один из шестидесяти семи человек – убийца. Это будет самая настоящая охота.

«Тропы» сами по себе были деревней стареющей: стариков было больше, чем молодых, но это и не удивительно, с учётом того, что старость при их условиях жизни считалась уже с сорока пяти лет. Однако старость не была статусом, позволяющим больше не работать в поле, такого удостаивались только дети до пяти лет и беременные, и то с нередкими исключениями. Уже достигнув старости и продолжая приносить пользу деревне, работая за косой, крестьянин наделялся заслуженным уважением от всех жильцов. Для многих это было смыслом жизни, что, если вдуматься, было весьма достойной целью. Тридцать-сорок лет работать не покладая рук, чтобы десять, в лучшем случае двадцать лет потом быть авторитетом для сотни человек, но всё продолжать косить пшеницу – это всем ещё с подростковых годов казалось не очень привлекательным, но что ещё оставалось простым крестьянам? Во всяком случае, так было до того, как в любое время ты мог умереть на улицах родной деревни, в стенах своего дома.