Когда количество обращений существенно возросло, Л.М. Каганович в письме к находившемуся на отдыхе И.В. Сталину изложил указанные факты и предложил «проявить большую выдержку и строгость, не поддаваться сентиментальным настроениям, а рассматривать их [ходоков] независимо от их субъективных настроений, как людей, провоцирующих войну»102. Сталин согласился с мнением Кагановича. На Дальний Восток было дано «строгое указание, чтобы во всех таких случаях, не вступая в переговоры, немедленно отправлять их [ходоков] обратно»103.

Таким образом, Советский Союз оценивал действия Японии в Маньчжурии как агрессию, направленную на оккупацию китайской территории, и аннексию ее путем создания марионеточного управления. Подобные оценки неоднократно озвучивались на страницах советских средств массовой информации одновременно с заявлениями о стремлении СССР к сохранению и укреплению существующих отношений с Японией. Выказывая моральную поддержку китайскому народу, Советский Союз в то же время не предпринимал практических шагов по содействию его борьбе с японской оккупацией.

Такая позиция обусловливалась необходимостью обеспечить национальные интересы в Дальневосточном регионе и избежать возможности быть втянутыми в японо-китайский конфликт. Но угроза вовлечения в него СССР оказалась в высокой степени реальной, чему способствовали китайские военнослужащие и партизаны, участники антияпонского сопротивления, терпевшие поражения в борьбе с захватчиками и стремившиеся найти убежище и сохранить жизнь, переходя на территорию Советского Союза.

Позиция официального Нанкина, заключавшаяся в стремлении решить проблему агрессии со стороны Японии дипломатическими, мирными средствами, не являлась отражением позиции всей китайской общественности. «Рост национального самосознания различных слоев общества, превращение национализма в доминирующий фактор в идеологической и политической жизни страны»104 в совокупности с образом Японии в общественном сознании как исторического врага Китая предопределили формирование антияпонского сопротивления105. В нем участвовали силы, различающиеся как по численности, социальному, национальному составу, так и по идеологической направленности и партийной принадлежности.

С начала оккупации Северо-Восточного Китая отпор наступлению японской армии оказывали в основном войска китайских генералов армии Чжан Сюэляна. На юге Северо-Восточного Китая Чжан Сюэлян имел 50 тысяч солдат и офицеров. Ему также подчинялась 80-тысячная армия Чжан Цзосяна106 в провинции Гирин и 30-тысяч-ная армия Ван Фулина107 в провинции Хэйлунцзян. С наступлением японцев китайские войска были разделены на две части. Одна из них в Мукденской провинции, дезорганизованная приказами Чан Кайши и Чжан Сюэляна не применять оружие, отошла за Великую Китайскую стену. Другая – в провинциях Гирин и Хейлунцзян была отрезанной от Северного Китая. Около 60 тысяч солдат из этих войск под командованием генералов Чан Шина, Си Ся, Чжан Хайпына и других перешли на сторону японцев и составили основу будущей армии Маньчжоу-Го. Более 50 тысяч военных оказались брошенными на произвол судьбы108. Объединив их в незанятых районах Северо-Востока, некоторые китайские генералы попытались дать отпор оккупантам, создавая армии сопротивления. Наиболее крупными воинскими подразделениями, противостоящими японской агрессии в этот период, были: