Подчеркивая важность гражданского права, регулирующего общие вопросы возмещения вреда, Н. И. Лазаревский справедливо отмечал, что установление ответственности казны на основании государственно-правовых соображений было бы страшно затруднено, если бы в гражданском праве и в вдохновляемой им общей теории права твердо держались того положения, что ответственность без вины невозможна. В связи с этим автор делал заключение: «Специфическая особенность этого вида отношений и ответственности за вред по сравнению с гражданско-правовой ответственностью сводится единственно к тому, что тут к аналогичным имущественным отношениям привходит то условие, что убытки причиняются не частными лицами один другому, а органом власти лицу, этой власти подчиненному. Поэтому общие начала ответственности за вред можно прямо заимствовать у цивилистов… и затем эти общие начала следует так или иначе видоизменить, сообразно привходящим публично-правовым элементам рассматриваемого вида ответственности»[92].

Вместе с тем и П. И. Люблинский, и Н. И. Лазаревский критиковали механическое перенесение теорий иных отраслевых наук в область отношений между гражданином и государством по возмещению вреда, нанесенного неправомерным уголовным преследованием.

Скажем, П. И. Люблинский полагал неправильным приравнивание ответственности казны к ответственности страховщика, поскольку данная концепция неверно ссылается на договор страхования, ибо в данном случае и характер вреда иной, и размер компенсации определяется не величиной взносов, а значением признаваемых государством публичных интересов. Теорию крайней необходимости П. И. Люблинский, допуская общеобязательность этого принципа в частном праве, также признавал непригодной для публичного права. Теория филантропической обязанности государства, по мнению ученого, способствует недооценке юридической обязанности государства возместить ущерб: филантропия, относясь к сфере нравственности, иногда противоречит даже справедливости; закон же строится не на чувстве, а на разуме, при такой постановке вопроса нематериальный ущерб остался бы невозмещенным, поскольку воздаянием за понесенную несправедливость является не филантропия, а присвоенное пострадавшему, как корректива этой несправедливости, право на вознаграждение. Также П. И. Люблинский отмечал, что риск государства нельзя уподоблять риску предпринимателя, как это делает теория предпринимательского риска, ибо интересы государственной власти не тождественны интересам корысти, личной выгоды[93].

Интересными представляются рассуждения H. Н. Розина, который указывает, что при рассмотрении вопроса об установлении так называемой «аквилианской вины», в силу которой ответственным признается каждый, причинивший другому вред своими умышленными или неосторожными действиями, следует учитывать, что понятие вины имеет частноправовое начало и неприменимо к государству, кроме того вина, при формальной законности действий должностных лиц, не может быть установлена и даже вовсе отсутствует. Далее ученый приводит собственную цепочку умозаключений, колеблясь с ответом на вопрос о последствиях причинения вреда законными действиями должностных лиц. Его рассуждения представляются нам интересными в связи с их практической значимостью и возможностью сопоставления с современными положениями правовой доктрины. В итоге ученый отмечает следующее: «Судебный приговор, по ошибке осудивший невиновного; мера пресечения, принятая по отношению к невиновному, – действительно скрывают в себе существенный внутренний порок, так как направляются против лиц, против которых не должны направляться, к которым у государства нет названного правоотношения, – этот приговор и эти меры не соответствуют действительной воле законодателя и истинным задачам и целям правосудия. Но противоправные с точки зрения основ уголовного права, эти действия правомерны с точки зрения процессуального права, в области особого процессуально-юридического отношения, которое создается между лицом, привлекаемым к уголовному суду, и органами правосудия. Действия эти совершаются в пределах законных полномочий органов судебно-следственной власти, с соблюдением законных предположений и форм, и скрытый внутренний порок их не лишает их законного характера и не делает причиняемого ими вреда противозаконным. Таким образом, изложенная аргументация в сторону обоснования юридической обязанности государства вознаградить указанный вред – падает»