– И вот он стал.. как это говорите вы… матерым, – сказал Йошинори, – Опытным уличным бойцом к 20 годам. Хоть и жил он еще у родителей, но почти не общались они с ним. Когда он решил пойти в армию, очень рады были они, ведь столько неприятностей от полиции уже повидали они к тому времени. Столько вреда причинил он своим достойным родителям! У старого мистера Ратаковски уже были проблемы со здоровьем тогда, а через 2 года после отъезда Феликса отец его скончался от сердечного приступа. На похоронах не было сына. Но так оно и к лучшему. Разве справедливо, когда за гробом идет тот, кто и разбил сердце покойного?

Прихлебывая ароматный чай, Саймон, начавший расслабляться от неторопливой и душевной беседы, задумчиво спросил:

– Скажите, а были у Феликса друзья? Или девушки?

– Не припомню таких, – ответил мистер Такаяма. Вдруг Айяно словно встрепенулась:

– О, у него был учитель! Не то чтобы друг, но один он имел влияние на Феликса. Эмико говорила мне, учителем английского или литературы работал тот человек. Не раз приходил и домой к ним, все пытался понять, отчего Феликс так неудержим. Тот учитель был единственный, кому удавалось приструнить юнца хоть на месяц. И это ведь он и посоветовал Феликсу военную карьеру сделать. Того учителя видели мы на прощальной вечеринке. И сама слышала я, как он сказал Феликсу: «Главное, оставайся в армии до самой пенсии. Жить в гражданском обществе не получится у тебя».

– Вот как? – поднял брови Саймон, подливая себе еще чаю, – А как имя того учителя? Он работал в местной школе?

– В местной, – закивала головой Айяно, – Но имени не знали мы. Наши дети не учились в этой школе, в пансион в Манчестере отправили мы их.

– А сколько тому учителю было лет?

– Молод довольно. Лет 30 тогда было, наверное.

– Что ж… Может он еще и работает в этой школе? Или живет в этом поселке? Неплохо бы уж узнать заодно, – Саймон размышлял вслух, больше для себя, чем для собеседников. Допив чай, Саймон с некоторым сожалением понял, что пора прощаться. Как ни очаровательна была обстановка и милы хозяева, но поводов для общения, пожалуй, уже не осталось.

– Я дам вам свою визитку, – произнес детектив, поднимаясь с подушки, – Если вы услышите что-либо о Феликсе Ратаковски, немедленно звоните мне. Ну, а если вдруг вы его здесь увидите, – Саймон выдержал многозначительную паузу, – звоните прямо в местную полицию. И ни при каких обстоятельствах не вступайте с ним в контакт, Феликс Ратаковски крайне опасен. Впрочем, вам это напоминать не нужно.

Мистер и миссис Такаяма объяснили детективу, как проехать к поселковой школе. Садясь в свою машину, Саймон обернулся, чтобы еще раз взглянуть на дом, который ему понравился. Оба Такаяма стояли на крыльце и с улыбками махали Саймону на прощанье…

Паркуя машину метрах в двадцати от главного входа в школу, детектив отметил необычайную тишину, царившую в здании. Трудно было поверить, что оно битком набитом людьми, причем несовершеннолетними. Но войдя внутрь, Саймон понял, что это весьма обманчивое ощущение. Хотя урок только что начался, в коридорах тут и там праздно слонялись прогульщики, а также опоздавшие, не желающие заходить в класс и выслушивать замечания, и прочие горе-ученики. Вели они себя, правда, сдержанно, и с удивлением разглядывали Саймона, пытаясь вычислить, не прибыл ли это новый учитель математики, вместо мистера Спайкса, уволившегося на прошлой неделе…

Саймон постучал в кабинет директора, представился и кратко изложил свое дело. Директор, седоватый и полный мужчина с аккуратными усами, быстро сообразил, о каком именно учителе литературы может идти речь: