– Он – старший воин Вселенной, какие тут игры. – Так же озабоченно ответил Шаман.

– Да крапива с ним! – Стряхнул озабоченность Вождь. – Пошли посольство готовить. Секретарь! – Появился Секретарь. – Пусть Тяжелый Бизон принесет Лапчатого Гуся.

Тяжелый Бизон, как и я, сын крома и неанки. От матери он взял ширину, от отца – высоту и мог лосиную тушу нести на руках. В пятнадцать лет он уже охотник-семьянин. Лапчатый Гусь – рассыпающийся старик возрастом в пол-руки рук.54 – Блин, как он дожил до такой глубокой старости? Хотя, у него вместо зубов обломки и на ходьбе опирается на две палки. На крапиву такую старость. Правда, он лучше всех делает кремневые лезвия: положит кремень на кремень, каменным топором прицелится – и стук, стук, стук – лезвия отлетают, как стружки от деревяшки.

– Серый Олень и Предательский Мыш! – Продолжал командовать Вождь. – Лапчатый Гусь идет договариваться о встрече, Тяжелый Бизон несет его до кривой сосны на вершине холма. Вы охраняете. Кроме них, всех, кого увидите, убейте.

– Да, Вождь. – Сухо ответил Шаман, вставая и продолжил ко мне – Идешь к Кабану, берешь пучок тупых копий и копьеметалку. В середину пучка вставляешь три острых копья. Якобы мы идем белок на мех бить. Секретарь обмолвился за своим костром, что Вождь, в награду решил посвятить меня в охотники и выдать за свою дочь.

На глазах всего Племени мы вошли в лес бить белок. Вошли со стороны, противоположной кривой сосне. Мы прошли редкий болотистый ольховый подлесок, начался ельник, под его прикрытием мы перевалили через гребень холма и быстро, насколько позволяли наши ноги, побежали вдоль склона. Залегли в зарослях папоротника на гребне холма, на бросок камня от кривой сосны. Только мы залегли, вдалеке показался Бизон с Гусем на закорках. Тяжело и редко ступая, он поднялся по склону до сосны, спустил Гуся с плеч, опершись на сосну, отдышался. Лапчатый Гусь оперся на свои палки и заковылял вниз по склону. Тяжелый Бизон смотрел ему вслед и посматривал по сторонам, видно тоже чего-то боялся. Потом повернулся и ушел.

Мы ждали до вечера, засыпая по очереди, проспали ночь. Солнце поднялось на пол-диска, когда со стороны Чужих что-то появилось. Медленно приблизились. Это был наш Лапчатый Гусь и старик из Чужих без одной руки. Они проковыляли той же тропой, что и вчера Бизон с Гусем, и скрылись в стороне нашего лагеря. Мы снялись, кружным путем вернулись в лагерь, по дороге подбили пару белок. С белками в руках мы покашляли у хижины Вождя, Секретарь отпахнул полог. Хижина внутри выглядела как любой семейный шатер, только те сделаны из шкур, а эта была тростниковым шалашом, а поверху уже шли шкуры. Прислонясь к стенам сидели весь Малый Совет и два утренние старика.

– Говори. – Сухо бросил Вождь.

– Ничего. – Так же коротко ответил Шаман.

– Тогда, – Сказал ему Вождь, – этих двоих – он кивнул на стариков-парламентеров – накормить и проводить обратно. Вы поняли, что говорить? – Спросил он их. – Они утвердительно моргнули.

– Старейшина охотников, приступай. Все свободны. – Скомандовал Вождь и встал. Все встали и молча с деловыми лицами отправились по заданиям.

Старейшина охотников подошел к Бум-буму. «Интересно, к чему ему приступать?» – Подумал я. «Всем охотникам до единого бросить всё и бежать на площадь. Взять топоры». – Заговорил Бум-бум. Шаман пригласительно кивнул парламентерам и мы пошли их кормить. Бум-бум безостановочно болтал на весь лагерь насчет «всем», «топоры», «площадь» – на разные лады.

Мы вчетвером, выходя из лагеря, проходили через площадь. Старейшина охотников что-то объяснял собравшимся, показывая куда-то на лес за холмом. Мы прошли кривую сосну, спустились по противоположному склону, пробрались через кусты на опушке. Дальше шли по пояс в траве, постоянно крича: «Мы идем!». Отошли на бросок камня от опушки, как на расстоянии копья из копьеметалки из травы встали двое охотников из Чужих с заряженными копьеметалками. Шаман и я остановились, дальше пошли парламентеры. Они дошли до охотников, мы повернулись и пошли назад и тут вдруг услышали: «Эй!», и копье пролетело мимо нас и воткнулось впереди. Предупредительный выстрел. Мы повернулись и, повинуясь приглашающему жесту, подошли. Рядом с охотниками сидел мужчина средних лет – где-то двадцати – двадцати пяти – с белыми хвостовыми орлиными перьями в волосах.