Мы прошли березняком, потом лугом. Лагерь находился в ельнике, на елях удобнее располагать охранение – сторожей не видно в ветвях, а хвоя немного скрадывает запах человека.

К нам подбежали любопытные дети. Белка перемолвилась с командиром охотников, и десяток охотников гуськом пошел по нашим следам разделать трупы Чужих и принести мясо – Ура! – Вечером у Племени будет обжираловка.

Девчата брякнули нас под мужским навесом и ушли. Шаман подошел ко мне, посмотрел на рану.

– Мдааа, – тяжело-задумчиво протянул он, – похоже, халява для тебя закончилась. Духи-помощники Тигра от тебя отошли, Тигр хочет, чтобы ты понял, что значит жить без Него.

– Да пошел Он. – Меня мутило. – Собирай Совет, лучше сразу Большой.

– Сейчас, – ответил Шаман, – только с раной закончу.

Он вынул тысячелистник и заковылял за снадобьем. Двое охотников струями мочи промыли рану и вдули в нее золы. Шаман притащил горсть кашицы из душицы, полыни, хвои, тысячелистника и еще чего-то, наполнил кашицей рану, нарвал возле навеса здоровущих листьев подорожника, накрыл ими рану, обвязал жилами.

– Ну я пошел к Вождю. – Мрачно сказал он. – Ты пока настраивайся, Тигру ли, Мамонту или Сому но сегодня тебя точно пожертвуют. – И он уковылял в направлении хижины Вождя.

Солнце едва прошло половину своего диска, как из хижины Вождя послышался голос Бум-бума42 – приглушенный, чтобы не услышали Чужие.

– Малый Совет в хижине Вождя. – Деловито вещал Бум-бум. – Член Племени изложит весть от Божков. – И тут я потерял сознание.

Очнулся я среди ночи, рядом сидел Малый Совет – Вождь, Шаман, Старейшина женщин, Старейшина охотников. Пока я был в отключке, они вливали в меня воду и ждали, пока очнусь. Была слабость, но уже не мутило.

– Ты, – наставил на меня палец Вождь, – отныне не Герой, а Предательский Мыш. Говори.

– Требую Большого Совета. – По суровой вождиной роже было видно, что лучше не говорить.

Вождь махнул подбородком, все встали и пошли через площадь в хижину Вождя. Я встал, охнул, осел и пошел на четвереньках. Вождь оглянулся, махнул подбородком Старейшинам, они не медля взяли мои руки себе через шеи и потащили за всеми. Вокруг послышалось шевеление – люди просыпались, толкали спящих локтями и садились, не глядя на нас, как будто проснулись просто так.

– Собрание воинов на площади! – Транслировал Бум-бум.

Охотники тут же встали и подошли к хижине Вождя, вместе с ними подошли остальные.

– Собрание воинов! – Бум-бум начал сердиться. – Старики, уведите детей, женщины, встаньте сзади! – Надрывался Бум-бум в три своих рта.

Перед хижиной Вождя было сделано высотой по колено возвышение из дерна и бревен. Малый Совет и я встали на него. Охотники встали перед возвышением, женщины – вокруг – не участвуя, но готовые вмешаться. Вождь поднял руку, бормотание народа смолкло.

– Послушаем посланника Божков, потом по одному скажете. – Сказал он народу и приглашающе махнул мне подбородком.

– Мамонт велел передать, – начал я доклад.

– Нету никакого Мамонта, ты что несешь, дурак! – Завопили несколько охотников.

– Он же с Ним говорил, значит, есть! Пусть рассказывает. – Ответили им другие.

Вождь поднял руку, все замолкли.

– Мамонт велел передать, – начал я опять, – и запнулся, ожидая очередного гвалта. Нет, тишина. Продолжил. – Мамонт велел передать, что Племя вымрет.

– Пошел к Сому! – Завопили охотники.

– Помолчите, пусть говорит! – Завопили женщины. Их вопрос выживания интересовал больше. Мужчина попадает в рай, если погибает на войне или охоте, женщина – если родит много детей. Мужчины замолчали.

– Мамонт говорит, что на войне погибнут почти все мужчины, а остальные не переживут зиму. – Народ опять начал роптать, но я уже привык и продолжил. – Мамонт сказал, что нужно сделать. – Я сделал паузу, народ с интересом молчал. – Нужно помириться с Чужими и вместе с ними растить овец и пшеницу.