– Как это? – Я не удержался и съязвил – Два последних воина воткнут копья друг в друга?

– Останется с полруки воинов, рука женщин и пара рук детей, – не заметив юмора пояснил Мамонт, – воины умрут от ран, женщины и дети умрут зимой.

– И что делать? – Согласно спросил я.

– Помиритесь с Чужими. Будете вместе растить овец.

– Чо? – Оторопело обронил я.

Звучало как бред. Чужие на то и Чужие, что их уничтожают, а не мирятся. «Растить» – что за слово вообще? Есть слово «расти», а «растить» – это как? Заставлять овцу расти? Но она же и так растет.

– То. – Терпеливо ответил Мамонт. – Смотри. – И Он показал мне, что такое «растить» и как растить, и что будет, если мы будем растить животных и растений – люди перенесут холодные времена и размножатся, и что будет, если мы не будем растить – люди вымрут за полруки поколений.

Слева блеснул яркий яростный свет, какого на земле не бывает. Конечно, я духовным оком узнал своего жертевника. Тигр!

– Ты, пшел вон. – Не глядя, бросил он Мамонту. – Ты, со мной. – Это уже мне.

Я застрял, не зная, кого слушать. Тигр подошел к кругу света, который описывало бьющее из-за спины Мамонта Солнце. Остановился на границе – круг блеска молнии у круга мягкого весеннего Солнца.

Странно, Мамонт вообще не обратил внимания ни на него, ни на его команду: «Пшел вон». Только слегка шевельнул правым глазом при первом его появлении.

– Очнись! – Скомандовал мне Тигр, подойдя к кругу солнечного света. – Идем!

– Пойдешь с Ним, Племя умрет. – Произнес Мамонт.

– Ты вообще молчи, Ты не существуешь. – Бросил Ему Тигр.

– Да. – Обронил Мамонт отсутствующе.

– Что значит: «Да»?! – Взбесился я. Скажет мне, наконец-то, что мне делать?! – Ты же существуешь!

– Да. – Рассудительно-разъясняюще проговорил Мамонт. – А также нет. А также да и нет. А также ни да и ни нет. А также ни да и ни нет, и да. А также ни да, и ни нет и нет. А также ни да, и ни нет, и да, и нет. Понятно? – Заинтересованно-насмешливо закончил Он.

Я обалдело смотрел на Них, «Птичка, птичка мозгоклюй, из мозгов мне хрен наклюй» – крутилась в уме детская песенка.

– Ну всё, проснись. – Твердо сказал Мамонт и махнул хоботом.

– Проснись! Проснись! Проснись! – Кричал Шаман и бил меня ладонями по щекам. Я застонал и встряхнул головой.

– Хвала Тигру! – Воскликнул Шаман.

– Не Ему, а Мамонту. – Решительно сказал я. – Я с Ним разговаривал. Теперь надо поговорить с тобой.

– Так. – Трагическим голосом произнес Шаман.

– Вот так. – Всё так же решительно произнес я. – Теперь я жертвенец Мамонта, мы должны помириться с Тем Племенем и вместе с ними растить овец и пшеницу.

Язык человеческий передать, насколько это противоестественно звучало для палеолитического кроманьонца. Шаман смотрел на меня так же обалдело, как я только что – на Мамонта и Тигра.

– Тебя даже не убьют. – Тусклым голосом пролепетал Шаман. – Тебя исторгнут.

– Если мы не помиримся и не будем выращивать еду, – серьезно сказал я, – к весне оба племени вымрут.

– Никто ни с кем мириться не будет и – как ты там произнес – «вы-ра-щи-ва-ть?» никто не будет. Тебя исторгнут. Ты умрешь вне Племени и попадешь в самую узкую расщелину Посмертья. – Трагично провсхлипывал Шаман.

Послышался легкий шорох. Мы оглянулись – это возвращались девочки. Сейчас они шли с нормальной маскировкой – молча, след в след, аккуратно отводя ветки и траву.

– Серая Рысь, Кусачая Лисица, берете Героя, Умная Медведица берешь Оленя. – Оценила положение Старшая, Рыжая Белка. – Но сначала соберем копья.

Медведица – на коренастая две трети неандерталка – схватила Оленя за руку и через верх забросила на спину. Рысь и Лисица за руки за ноги взяли меня, Белка понесла охапку копий и копьеметалок, Веселая Собака побежала вперед сообщить о событии.