Инсомния Эва Мун

– Твою ж мать!

Пробегающий мимо парень сильно толкает меня в плечо, так что я роняю тетради и книги на промокший от ночного дождя тротуар.

– Извини! – бросает он через плечо и торопится скрыться в здании университета.

Провожаю его злым взглядом, со вздохом опускаюсь, и собираю свое барахло. Теперь все мои усилия не опоздать в первый же день занятий в новом университете провалены. А начиналось все так хорошо: я проснулась, сходила на пробежку и за завтраком погрузилась в чтение нового романа. Это меня так затянуло, что я совершенно забыла о времени. Вместо того чтобы сделать легкий макияж и хотя бы привести волосы в порядок после душа, я вынуждена была натянуть первые попавшиеся под руку джинсы и толстовку, а мокрые волосы собрать в пучок, который десять раз уже растрепался, пока я бежала от парковки до корпуса, где начиналось первое в этом семестре занятие по английской литературе.

Чертова Гиллиан Флинн и ее «Исчезнувшая»! Кто пишет настолько захватывающий сюжет, что я не смогла оторваться от книги?

Теперь придется заходить в аудиторию после начала занятий и привлекать к себе ненужное внимание.

Моя тревожность не давала мне покоя, поэтому я еще на неделе до начала занятий обошла все корпуса и нашла все аудитории, где будут проходить мои занятия. Поэтому сейчас не теряю время и быстро нахожу нужную аудиторию. Курс английской литературы проходит в самом старом корпусе университета. Пол выстелен паркетом из темного дерева, который поскрипывает под моими ногами.

Я замираю у нужных дверей темно-вишневого цвета и перевожу дух. Отдышавшись, открываю дверь. Яркий солнечный свет бьет в глаза. Взгляды студентов обращаются на меня, и в тишине аудитории дверь с громким хлопком закрывается за моей спиной. Профессор стоит за кафедрой, спиной к двери, и оборачивается на шум. Взгляд стальных серых глаз пригвождает меня к месту, взирая из-под поблескивающих стекол очков.

– Мисс, займите место и не отнимайте время, – произносит он.

Профессор кивает подбородком на свободное место в первом ряду. Его голос звучит сухо и серьезно, но без раздражения.

Встряхнув волосами, я приказываю своим конечностям двигаться и занимаю указанное место.

– Начнем заново. Всем доброе утро. Я профессор Эванс, и в этом семестре я буду читать вам курс английской литературы. Те из вас, кто выбрал в рамках учебной программы семинары по творческому письму, еще встретят меня там. Первый семестр будет посвящен…

Профессор продолжает говорить о программе курса и контрольных точках, поправляя указательным пальцем съехавшие на нос очки. Я, стараясь не производить шума, достаю карандаш и тетрадь. Оглянувшись вокруг, вижу, что многие сидят с ноутбуками, но мне привычнее бумага и ручка. Поерзав на месте, я бесшумно выдыхаю и возвращаю свой взгляд на профессора.

И только сейчас позволяю себе хорошенько его рассмотреть. Он молод. Очень молод. Наверное, ему слегка за тридцать. Вытянутое, скуластое лицо с резкими чертами, бледная кожа, слегка крючковатый нос, черные непослушные волосы, лежащие в легком беспорядке. Он высок. Рукава черной водолазки закатаны до локтей, обнажая жилистые предплечья и кисти рук с длинными пальцами, которые сейчас сжимают край кафедры. Он похож на эдакую смесь Гарри Поттера и Северуса Снейпа. Голос спокойный, глубокий, с небольшой хрипотцой и английским акцентом, пускающим волну мурашек по телу. Он навевает мысли о темных, укромных местах, тихом дожде в осенний вечер, обволакивающем тумане и смятых простынях.

Понимаю, что мои фантазии завели меня не туда, снова встряхиваю волосами и концентрируюсь на том, что говорит профессор, а не на… как.

– Поражает, да? – раздается легкий смешок над ухом.

Я поворачиваюсь к своей соседке и вижу улыбающееся лицо милой девушки с рыжими, как пламя, волосами и россыпью веснушек на носу и щеках.

– Обычно только первокурсницы страдают «лихорадкой Эванса», – говорит она, почти не двигая губами. – Но это чувство проходит после первой сданной работы.

– Он валит?

Терпеть не могу людей, которые, пользуясь своим положением, отыгрываются за счет студентов, упиваясь своими знаниями и стараясь намеренно высмеять недостатки других, вместо того чтобы помочь человеку развить свои качества и передать свой опыт. Таким людям не место в преподавании.

– О, нет, – легко улыбается девушка. – Мы все для него бесполые существа. Он будет говорить только о предмете и твоей работе.

– Тогда мы с ним поладим, – облегченно выдыхаю я.

– Мне кажется, что если раздеться перед ним, он просто хмуро посмотрит и скажет: «Мисс, застегните обратно вашу кофточку и уделите внимание десятой странице вашего реферата. Вы неправильно определили проблематику произведения».

С моих губ срывается громкий смешок. Голова профессора резко поворачивается в нашу сторону.

– Мисс Уолш, меня поражает ваша способность быстро находить общий язык с новыми людьми, но дождитесь конца занятий.

– Конечно, сэр, – весело отвечает соседка, ничуть не смущенная замечанием.

Я же вжимаю голову в плечи и бормочу слова извинения:

– Прошу прощения, профессор.

Эванс уже потерял к нам интерес и вернулся к чтению лекции. Какое-то время мы молча фиксируем информацию, но когда профессор поворачивается к аудитории спиной, чтобы сделать запись на доске, девушка говорит:

– Я Миа, кстати, – она протягивает хрупкую ладошку, унизанную кольцами.

– Лили, – я с радостью жму протянутую руку.

Меня подкупает ее непосредственность и открытость. Кажется, что с ней будет легко поладить и, возможно, подружиться. А знакомый человек в совершенно новом городе мне бы не помешал.

– Я раньше тебя не видела. Ты сменила специальность?

– Университет.

Я не добавляю, что, вдобавок к этому, поменяла город, уехала на другой край страны и оставила всех своих знакомых, друзей и всю прошлую жизнь.

– Ого, на последнем курсе. Вероятно, это тяжело.

– Да, это непросто, – устало выдыхаю я.

Я кривлюсь и стараюсь не вспоминать, что мне еще нужно дописать статью для страницы одного блогера. Я безумно рада, что нашла эту подработку, и будет глупо ее потерять. Но этих денег мне все равно не хватит, чтобы обеспечить себя и продолжать снимать квартиру. А залезать в накопления не хотелось. Поэтому я откликнулась на вакансию в небольшом книжном магазине, расположенном недалеко от университета. Придется выпрыгивать из штанов, чтобы работать и не провалить выпускной год.

Миа больше ничего не говорит до конца лекции, и когда профессор всех отпускает, быстро складывает вещи в большую вязаную сумку.

– Ну, еще увидимся, – говорит она на прощание.

– Увидимся, – улыбаюсь я.

– Мисс Миллер, задержитесь, пожалуйста, – подзывает к себе профессор.

Я подхожу ближе, но предусмотрительно останавливаюсь в нескольких шагах от него. Вблизи он еще выше, и мне приходится запрокидывать голову, чтобы посмотреть ему в лицо. От него исходит легкий аромат парфюма с древесными нотами, пробуждая мысли о нагретом солнцем сосновом лесу на берегу моря. Я глубоко вдыхаю, и внутри головы воцаряется оглушительная тишина. Я чувствую себя умиротворенно и… защищено. Как будто кто-то окружил меня куполом, через который не пробиваются невзгоды и проблемы окружающего мира.

Хм. Странное чувство.

– В деканате мне передали информацию о вашей успеваемости в университете Орегона. Это впечатляет. Надеюсь, у нас вы покажете себя не хуже.

– Спасибо, сэр.

От неожиданной похвалы я начинаю ковырять носком кроссовка проплешину в паркете.

– Я бы также рекомендовал вам уже сейчас начать поиски дипломного руководителя и назначать консультации.

– Спасибо, я уже записалась к профессору Рочестер.

Рискнув, поднимаю голову от кроссовок и снова попадаю в капкан серых глаз. Профессор окидывает меня взглядом снизу вверх, и когда его глаза поднимаются к моему лицу, я вся вспыхиваю под этим ртутным взглядом.

– Отлично, – сухо отвечает он.

Он опускает голову к своим бумагам, всем видом показывая, что больше меня не задерживает. Помявшись, я прощаюсь и выхожу из аудитории. На улице подставляю лицо прохладному осеннему ветру и шумно выдыхаю.

Что это было? Уж не настолько он красив, чтобы превратить все мои мысли в бессвязную кашу. Но сейчас это именно так. Порывшись в памяти, я не могу припомнить, чтобы кто-то и близко вызывал у меня такую реакцию. Хотя у меня был только Итан, а он скорее вызывает реакцию ужаса, от которого кровь стынет в жилах. Я с силой зажмуриваю глаза и стараюсь стереть это имя из своей памяти.

Черт. Я поклялась даже в мыслях не произносить его имени, словно это заставит его почувствовать, где я, и материализоваться на другом краю страны. Ну уж нет. Слишком много усилий я приложила, чтобы скрыться от него.

Лучше уж подумать об учебе. Сегодня у меня еще одна лекция, но до нее есть окно. Поэтому я иду в небольшую кофейню на территории кампуса. Как раз есть время, чтобы дописать статью.

В кафетерии тихо. Несколько студентов сидят за ноутбуками и что-то печатают. В воздухе стоит восхитительный запах кофейных зерен и свежей выпечки. Вооружившись шоколадным круассаном и большим латте, я приступаю к работе. Время пролетает незаметно, и к началу лекции работа готова и отправлена заказчику.

На второй лекции задали огромную самостоятельную работу. Поэтому я покидаю корпус с легкой мигренью, торопясь на первый рабочий день в книжном магазине. Тревожность не отпускала меня всю дорогу до работы. Я даже не замечала прохожих и то, насколько красив город и природа в это время года. Все мысли были заняты планированием, как успеть после смены начать делать домашку или хотя бы начать искать материал для нее.