– С—с—с—пас—с—сибо за чердак. Надеюс—с—сь я удовлетворила Ваш—ш—ш—ше любопытс—с—ство, Гос—с—с—подин Мариус—с—с—с

– Превосходно, Инсания – наконец произнес он, и его голос звучал иначе.

– Mori. – Прошептала я, уничтожая свою иллюзию.

Остальные студенты смотрели на меня с опаской.

– Наверняка просто повезло, – пробормотала одна из девушек.

Прозвенел звонок, и студенты ринулись в столовую. Мариус, не стал задерживать меня, лишь проводил озадаченным взглядом. А я направилась за остальными. Голод был для меня понятием чуждым. Я не испытывала нужды в пище, скорее, ее употребление стало чем—то вроде хобби, не более того. Интересно попробовать, чем кормятся люди.

Я вошла в огромный зал, наполненный шумом голосов. Подошла к раздаче, взяла тарелку, в которой покачивалась какая—то масса, и направилась к столику в самом дальнем углу. Я присмотрелась к завтраку и осторожно перевернула тарелку. То, что лежало в ней, не отлипало. Невозможно было отвести взгляд от странной, почти омерзительной субстанции. Неужели они это называют едой?

Я была полностью поглощена наблюдением за тем, что держала в руках, и поэтому не сразу заметила, что кто—то подсел ко мне. Его голос, доброжелательный и непринуждённый, заставил меня поднять глаза.

– Привет. – Он слегка улыбнулся. – Я Лиам.

– Инсания – Коротко представилась я.

– Ты тоже в восторге от еды? – Спросил он с лёгкой насмешкой, указывая на мою тарелку. – Я не часто встречаю простых людей, которые не любят кашу.

Каша… Зацепилась я за название этого шедевра кулинарии.

Присмотрелась к соседу по столику, и промелькнуло узнавание, это же тот парнишка, с которым не хотел жить аристократ …

– Нет, я не голодна, если честно, – сказала, осторожно покручивая ложку в тарелке, боясь даже прикасаться к этому… творению поварского искусства.

– Ты не волнуйся, я не так страшен, как эти каши. —Лиам тихо рассмеялся.

– Лиам, – произнесла я, немного подумав над формулировкой вопроса. – Как там… твой сосед? Вы смогли найти общий язык?

Он поморщился.

– Сераф… Ну, он… не особо склонен к диалогу. Ты знаешь, такие типы всегда полагаются на звания. Но ничего, я постараюсь не держать обиду. В конце концов, нам еще учиться вместе.

– Понимаю, – сказала я, едва заметно кивнув.

– Ты правда думаешь, что сможешь тут удержаться? – В голосе подошедшей студентки звенело напряжение, словно натянутая струна. Ее рыжие кудри вспыхнули на свету, когда она подошла ближе, не скрывая насмешки. Фраза явно предназначалась мне.

– Арисса, хватит, – бросил Лиам, но она даже не взглянула на него.

– Вылезли оба из грязи и вообразили, что вы чего—то стоите? – Ее губы тронула ухмылка, каждое слово сочилось ядом. Она злилась, это было очевидно. И все же, чувствовалось в ее запахе что—то такое – ревность? Но не к Лиаму…

– Кто не знает, что это безродное создание живет на пыльном старом чердаке? Знай своё место, Инсания, – бросила она, явно имея ко мне какие—то счеты.

Я не торопилась. Её слова отдавались эхом в ушах, но я уже давно не слушала. Закрыв глаза, я позволила своим мыслям углубиться, сосредоточив силу на том, что будет ночью. Арисса, она не знала, что не контролирует свой мир. Не в этот раз.

Пусть сны станут для неё недостижимой роскошью. Пусть разум дрейфует между реальностью и кошмарами, теряя опору. Каждый вдох – это зов тьмы, и тьма ответит, вплетая страхи в её сознание. Да будет так.

Я почувствовала, как её энергия затрещала в моих руках.

В древности пытки и жестокие наказания были частью системы контроля. Одним из наиболее страшных методов считалась практика использования ошейника с иглами, который надевали на жертву. Этот инструмент предназначался для того, чтобы лишить узника сна и покоя, доставляя физические мучения. Он представлял собой кольцо, которое закреплялось вокруг шеи или головы. Его внутренние части содержали множество острых игл, которые вонзались в кожу при любом движении, вызывая резкие болевые ощущения. Человек не мог ни повернуться, ни расслабиться, потому что это неминуемо приводило к дополнительным ранам и страданиям. Ошейник часто использовался для того, чтобы удерживать пленника в состоянии постоянной тревоги, страха и бессонницы. Целью было не только телесное истязание, но и психологическое воздействие – жертва все время пребывала в напряжении, а её разум медленно разрушался от постоянной боли и усталости.