Ему становится совсем невмоготу. Женщина с седыми волосами злится не на шутку:

– Да вы с ума сошли! Разве можно вышвыривать ребёнка из поезда? Я же сказала, я заплачу за билет!

Но проводник стоит на своём.

– То, что у него нет билета, – ещё не самое страшное. Гораздо хуже, что я тут за него отвечаю. И если с ним что-то случится, у меня будут ОЧЕНЬ серьёзные проблемы.

– А что может случиться? Пока все проблемы только из-за вас, больше никаких проблем я не вижу!

Но проводник её не слушает и снова кому-то звонит.

– Говорит Пауцке, проводник. Региональный экспресс 4363. У меня тут мальчик, около десяти лет, без билета, один, без взрослых, едет в Берлин…

Он делает короткую паузу и поворачивается к Финну.

– Как ещё раз твоя фамилия?

– Лизь, – говорит Финн упавшим голосом. – Финн Лизь.

Проводник вопросительно глядит на него:

– Лизь – как слизь?

Ну конечно! Как же без этого! И Финн обречённо кивает.

– Да, Лизь – как слизь, – повторяет проводник. Он явно доволен. – Вот и ладушки. Я, значит, сниму его с поезда в Ораниенбурге. Если заберёте его прямо на перроне, то мы вовремя отправимся.

– Следующая станция – Ораниенбург. Выход справа.

За окном тянутся дома, заводские здания, заправки… Финн ничего не понимает. Проводник стоит с ним в дверях и крепко держит за рукав. Как будто Финн преступник. Хотя настоящий преступник вовсе не он, а Хакмак!

Вдруг Финну что-то приходит на ум.

– Я сейчас! – кричит он, вырывается и бежит по лестнице на второй этаж. Лезет там под сиденье, и – есть! Вот она, банка! А на ней – отпечатки пальцев этого Хакмака! По ним полиция его точно найдёт!

При виде Финна, который салфеткой держит банку и засовывает её осторожно в карман, проводник только качает головой.

– Быстрей давай! – фырчит он, хватает Финна за плечи и тащит к выходу.

На перроне в Ораниенбурге поезд встречают двое полицейских: женщина и мужчина. Проводник торопливо подводит к ним Финна.

– Вот этот, – бурчит он.

Женщина высоченная, и всё у неё какое-то вытянутое, даже лицо. Мужчина, наоборот, маленький и кругленький, не выше Финна. Выглядит он так же чудно́, как комиссар, которого показывают по телевизору. Про него ещё Мухтар говорит, что он никудышный актёр. Потому что Мухтар сам актёр. Один раз он тоже снимался в детективе. Играл беженца из Африки. Сначала этого беженца хотели выкинуть из страны, но потом оставили в покое, потому что за него вступился комиссар. Мухтар бы с удовольствием сыграл и комиссара, но его приглашают только на роли беженцев или отрицательных персонажей.

Проводник передаёт Финна полицейским и возвращается в поезд.

Ну а дылда смотрит на Финна и спрашивает со смешком:

– Чё, удрал небось?

Финн качает головой. Он рассказывает обо всём, что случилось, показывает раздавленную пивную банку с отпечатками пальцев. Объясняет, что мама будет его ждать на вокзале, и ему обязательно нужно в Берлин, и поскорее.

Но полицейские пропускают всё это мимо ушей. Толстяк нервно глядит на банку и произносит неожиданно писклявым голосом:

– Опять эти с поезда нам свинью подложили!

«Визжит, как поросёнок», – думает Финн. Интересно, а что за свинью подложили им «эти с поезда».

– Ничё, разберёмся как-нить, – дылда кивает Финну, как будто хочет его утешить. – Тока прокатимся в отделение.

Полицейские ведут Финна через здание вокзала к полицейской машине.

Дылда открывает заднюю дверь, и Финн усаживается на сиденье. Толстяк втискивается на место водителя, и они трогаются.

Финн смотрит в окно. Закатное солнце подсвечивает проплывающие мимо дома. Он ещё ни разу не был в Ораниенбурге и ни разу не ездил в полицейской машине. Жаль, что толстяк не включил сирену с мигалкой.