– Спасибочки! Ты славный малыш!

И торопливо убирает колоду в карман. Так же быстро хватает пакет и закидывает его за спину, как мешок.

– Ну, кажися, всё. Глянь-ка, я исчезаю! Абракадабра…

Он машет рукой так, будто держит в ней волшебную палочку. И пятится к двери вагона, всё так же отчаянно жестикулируя. При этом он совсем не похож на иллюзиониста, который вот-вот исчезнет, а скорее – на однорукого пловца, плывущего в лодке по какому-то желе и гребущего одной рукой. Выглядит это не очень.

Поезд тормозит и останавливается. До Финна доносится свист открывающихся дверей. Хакмак добирается до лестницы, ещё раз машет, разворачивается и с грохотом бежит по ступенькам.

В окошко Финн видит, как он выходит из поезда, как бегом бежит по платформе со своим закинутым за спину объёмистым пакетом. Поезд снова трогается, и Хакмак пропадает.

Финн чувствует облегчение.

– Билеты, пожалуйста.

Только поезд отходит от станции, как на второй этаж поднимается проводник – в синей форме и красном галстуке. Финн тянется за рюкзаком, но тот куда-то исчез. То есть как это исчез?! Ведь только что он был здесь! Финн заглядывает под столик, потом растерянно оглядывается. Наконец встаёт на карачки и начинает ползать между сидениями. Но и там – ничего! Кроме сплющенной банки.

Сверху слышится голос проводника:

– Эй, молодой человек, ты что, хочешь спрятаться?

– Не.

Финн быстро встаёт. Проводник сдвигает очки на самый кончик носа и очень строго на него смотрит.

– А где твои мама или папа?

– Э… я… еду один, – лепечет Финн.

– Тогда покажи свой билет.

Финна бросает в жар. Что делать? Он смотрит на проводника и сглатывает.

– Ну… э… он в рюкзаке.

– Так доставай его!

И проводник смотрит на него, как фрау Хеншке-Поль, когда Финн пишет «не» вместо «ни».

– Но я… не могу, – бормочет Финн, и ему сейчас наплевать, как правильно – «не могу» или «ни могу». – Понимаете, его тут нет, хотя он только что был здесь. Вот тут, на сиденье.

Проводник мрачнеет.

– Ну-ну, – тянет он. – Значит, был, а теперь нет? А куда ты едешь? И сколько тебе лет?

Финна прошибает пот. Ах, если б папа был сейчас рядом! Он бы сразу всё объяснил, и Финну не пришлось бы мучиться.

– Десять, – выдавливает из себя Финн. – Вернее, будет десять через три недели и два дня. Я еду в Берлин. К маме.

– А мама-то хоть об этом знает?

Что за глупый вопрос! Финн, конечно, кивает. Ещё бы ей не знать! Ведь она будет встречать его на вокзале.

Теперь весь вагон наблюдает за проводником, который волосатой рукой чешет свой лысоватый затылок.

– А у твоей мамы, хе, у неё небось и имя есть?

Финн снова кивает.

– Свеня.

– А фамилия?

– Лизь.

Проводник поднимает брови.

– Лизь?

Финн опять кивает. Не хватает ещё, чтобы проводник спросил: «Лизь – как слизь?» Так все спрашивают, как только слышат эту фамилию. Но проводник, слава богу, ничего не спрашивает.

– Ага, Свеня Лизь. Может, мы ей позвоним и спросим: а она вообще знает, что её сынок один путешествует?

Тут Финн спохватывается, что позвонить он не может – телефон ведь тоже в рюкзаке! И чувствует, что вот-вот разревётся. Телефон был совсем новенький, и Финн на него сам заработал. Фрау Бухборн каждую неделю платила ему евро за то, что он приносил ей газеты из почтового ящика и выбрасывал пакет с мусором.

Пакет с мусором… И тут до Финна доходит. Ну конечно же, пакет! Теперь понятно, почему он стал таким огромным! Это всё Хакмак! Вот гад! Он специально рассыпал все карты! А когда Финн полез под стол, сунул рюкзак в свой пакет!

– Это всё тот тип с пакетом! – кричит Финн, волнуясь.

– Ага, тип с пакетом, – проводник тяжко вздыхает и смотрит по сторонам. – Но я не вижу здесь ни одного человека с пакетом.