– У тебя есть скамеечка, вот и садись, а то замучаешься стоять, позировать. Венок есть?

– Есть, – Инна показала мне венок из ромашек и васильков,

– Послушай, венок я сплела, но не верила, что ты говоришь серьёзно.

– Пора поверить, пани Никольская, – я с умным видом подошёл, немного повернул её голову влево. Дотронувшись до щеки, я почувствовал, что кожа у неё нежная как шёлк.

– Вот так. Приступим.

Инна оказалась великолепной натурщицей, не вертелась и не болтала, но коровы выводили меня из себя. То и дело несколько из них пытались перебрести на другой берег реки, и Инне приходилось вставать и отгонять их обратно. И всё же, это было чудно – работая, я наслаждался каждой чёрточкой её лица, каждым мгновением, каждым мимолётным взглядом. Я не ожидал, что портрет получится таким удачным. В шесть вечера всё стадо отправилось с луга по дворам. Пора было завершать сеанс живописи. Я заметил, что моя прекрасная «Весна» утомлена и грустно сидит на скамеечке. Но как она хороша! Я подошёл к Инне и едва коснулся губами её щеки. Она не отстранилась, но долго смотрела мне в глаза. Я ничего не мог прочитать в этом взгляде – ни радости, ни обиды, ни грусти, ни счастья.

– Художник благодарит свою музу, – сказал я тихо. Она молчала. От её взгляда мне стало не по себе, – Я ещё немного поработаю над портретом и принесу его. Обещаю.

– Спасибо, – наконец, ответила она.

– Инна, не сердись на меня.

– Я не сержусь, – сказала девушка и улыбнулась.

Я снова чувствую себя на вершине блаженства.

Я всматриваюсь в портрет Инны и вижу, что мне удалось, пусть и не совсем, передать её очарование. Хочется оставить портрет для себя, поэтому делаю его копию. Бабушка Люба заметила, чем я занимаюсь, и с лёгкостью узнала изображённую девушку.

– Нравится тебе Инночка? – спрашивает бабушка, лукаво улыбаясь.

– Нравится, – вздыхаю я. Чего уж тут скрывать?

– Хорошая девушка, таких сейчас мало. Да только у неё ухажёр есть. Юрка Лобанюк из Куриловки. Давно к ней ходит. Свистит по вечерам.

– Знаю я этого Лобанюка. Нас Инна познакомила. Неприятный малый.

– Да нет, Павлуша, парень он неплохой, учился в школе хорошо, родителей его – Дарью с Алексеем я знаю, порядочные люди. У него братик ещё младший есть, Колей зовут. В прошлом году он в институт поступил, на учителя учится.

– Да будь он самым замечательным, бабуля, для меня он – соперник. Я влюбился, я пропал, – вздохнул я, но тут же рассмеялся. Бабушка – мой лучший друг. Она меня понимает, как никто. Ей я могу открыть свою тайну. Она так жалостливо посмотрела на меня, сочувствует, видно, моей неразделённой любви, не верит, что могу составить конкуренцию Лобанюку. Я должен открыться, пусть Инна знает о моих чувствах, роль друга меня больше не устраивает.

Сегодня мне нужно съездить в Куриловку к деду Толе, брату бабушки. Она меня «обрадовала», что дед живёт как раз около Лобанюков. Мне-то что до этого, я не жажду встречи с Юрием. Дед Толя приглашал собрать малину, у него много её растёт, а бабушка сварит варенье. Нет ничего вкуснее малинового варенья, сваренного бабушкой, разве что Инночкин торт «Лебединое озеро».

До Куриловки ехать на велосипеде двадцать минут, а пешком идти – около часа. Путь к любимой для Лобанюка неблизкий, приходится тратить на дорогу не меньше двух часов. Выхаживает уже два года. Но ради Инночки можно пройти сотни, тысячи километров. Хорошо мне рассуждать, когда я живу по соседству. Хорошо, что я так близко от неё, а он так далеко. Я еду на велосипеде и здороваюсь со всеми, даже с теми, кого вообще не знаю, и не видел никогда – таков обычай в селе. Мелькают дома, деревья, огороды, школа, в которой училась Инна. Напротив школы, на одном из домов аисты свили огромное гнездо. Я помню это гнездо, когда был ещё совсем маленьким. Вот как они облюбовали это место, не хотят покидать его. Перед Куриловкой очень крутой спуск, нужно нажать на тормоза, иначе помчишься во весь опор. Зато перед домом деда Толи крутой подъём, и я тащу свой велосипед вверх. Что за село – то спуск, то подъём. То ли дело наша Соломерка – едешь и радуешься, всё ровно, гладко, плавно, если не считать огромное количество выбоин на асфальте, из-за которых подпрыгиваешь и больно ударяешься пятой точкой об седло. Но нет никому дела до дорог в селе.