Мила стремительно вскочила, и её руки тут же сжались в кулаки.

– Тогда зачем? Зачем идти на верную смерть? Ты готов умереть ради этого? – её голос сорвался на крик, но в нём было больше отчаяния, чем злости.

Он посмотрел на неё с неожиданной мягкостью.

– Если это даст шанс другим выжить, то да. Я готов.

Девушка долго молчала, её взгляд метался между Данилой и Татьяной Павловной. Она медленно опустилась обратно на стул и прикрыла лицо руками.

– Хорошо, – сказала она наконец, но сейчас голос звучал слишком тихо. – Если уж вы решили, то и я пойду. Но мы должны быть готовы. Нам нужны припасы, вода, оружие. Мы должны продумать каждый шаг.

Татьяна Павловна посмотрела на Милу, затем перевела взгляд на Данилу. В её глазах больше не было сомнений.

– У вас ведь есть запасы, – сказала она. – Мы подготовимся. И если мы идём, то лучше всего начать через метро. Это самый безопасный маршрут.

Данила кивнул, чувствуя, как его собственная решимость укрепляется. Он поднялся со стула.

– Мы дойдём, – сказал он, не оставляя места для сомнений. – И мы это сделаем.

Когда вечер опустился на город, комната погрузилась в полумрак. Татьяна Павловна сидела у окна, задумчиво глядя в темноту. Её лицо выглядело спокойным, но в её позе всё равно читалась тревога. Данила подошёл к ней, стараясь не потревожить Милу, которая лежала на диване, отвернувшись к стене.

– Вам страшно? – тихо спросил он, присаживаясь рядом.

– Очень, – честно ответила она, не отрывая взгляда от окна. – Но я рада, что нашла вас.

Он кивнул и улыбнулся уголком губ.

– Мы не бросим вас, – сказал он. – Обещаю.

Татьяна Павловна повернулась к нему и слегка улыбнулась.

– Спасибо, Данила. Я верю вам.

Вскоре ночь опустилась на город, пряча его раны под тяжёлым покровом тьмы. Но в комнате, где трое людей строили планы, зарождалась надежда, хоть и хрупкая, как первый луч света.

Мила проснулась, сев на диван, и обхватила колени руками. Её взгляд метался по комнате, но нигде не задерживался. Она искала ответ, который не могла найти. Её лицо оставалось напряжённым, а уголки губ дрогнули, когда Татьяна Павловна вновь заговорила о маршрутах, о тоннелях, о необходимости плана.

– Вы слишком уверены, – наконец выдохнула Мила. Её голос звучал глухо, как будто она говорила самой себе. – Слишком… и так спокойно всё это объясняете.

– Это не спокойствие, – мягко возразила Татьяна Павловна, опустив глаза. – Это попытка держаться.

Девушка фыркнула, и её губы скривились в усмешке, но в ней уже не было привычной колкости.

– Попытка держаться, – повторила она, покачивая головой. – А если всё это – просто слова? Что тогда?

Татьяна Павловна не ответила сразу. Она уверенно встретила и выдержала взгляд Милы. Но в её глазах больше не было усталости, только глубокая серьёзность.

– Тогда мы найдём другой путь. Или умрём, пытаясь это сделать.

Эти слова повисли в воздухе. Данила, до этого молчавший, посмотрел на Милу, пытаясь уговорить её одним только взглядом. Её губы дрогнули, но она ничего не сказала. Только опустила глаза и с силой сжала кулаки.

– Вы оба правы, – тихо сказала она после долгой паузы. – Нам нужны её знания. Без них мы даже не выйдем из этого района.

Она отвернулась, словно стыдилась собственного признания. Её плечи слегка опустились, а голос звучал ровно, почти без эмоций:

– Но, если всё пойдёт не так, я не позволю вам затащить нас в ловушку.

Татьяна Павловна кивнула. Она поняла, что Мила всё ещё не доверяет ей, но это уже не имело значения. Главное – они двинулись с места, хотя бы в мыслях.

Новая ночь накрыла дом тяжёлым покрывалом. В подвале уже никто не спал. Мила устроилась на диване, спиной к комнате, притворяясь, что спит. Татьяна Павловна легла на матрас у стены, завернувшись в старое одеяло. Её дыхание вскоре стало ровным, но Данила знал: она, как и он, будет дремать чутко, вслушиваясь в звуки снаружи.