Инга. Волшебство внутри нас Роза Солнцева

© Роза Солнцева, 2025

ISBN 978-5-0065-2134-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Последнее, что помнила Инга о матери, это как она шла с ней прохладным осенним утром по мокрому разбитому асфальту к детскому приюту. Осень щедро баловала яркими красками. Желтые листья клена, березы, красные – рябины, барбариса, бересклета, оранжевые – липы и тополя, фиолетовые – пузыреплодника, девичьего винограда разлетелись нарядным сарафаном.

Инга крепко держала маму за руку, будто чувствовала, что если отпустит, то потеряет навсегда. Мама все же отпустила руку дочери и попросила постоять в сторонке, пока взрослые будут говорить о важных делах. Инге было семь лет, но она отлично понимала, что ничего важнее семьи в мире нет. С самого рождения она постоянно спрашивала- где ее папа, чем безумно мучила свою мать, но ответа никогда не поступало. Сильная женщина всегда со всем справлялась сама, пока однажды не сломалась, как фарфоровая кукла. Уставшими глазами, она умоляюще смотрела на директора приюта с просьбой помочь ей на время присмотреть за девочкой. Сусанна Акимовна – высокая полная женщина с рыхлым строгим лицом, кивнув матери Инги, подошла к девочке и положила тяжёлые руки на ее хрупкие детские плечи. Мама почти бегом устремилась к калитке приюта, на ходу смахивая слезы и выкрикивая дочери:

– Я обязательно за тобой вернусь! Я обещаю! Я очень тебя люблю!

Но разве когда любят- отдают чужим людям? – не понимала Инга. Она в истерике бросилась вперед, чтобы догнать маму, но незнакомая женщина железной хваткой удерживала ее. Со стыдом и болью от расставания, мама рывком села в такси, хлопнув дверью и с позором скрылась за поворотом. Инга до сих пор с грустью вспоминает скрежет колес исчезающего в осенней дымке автомобиля. Со слезами на глазах, она спрашивала:

– Почему мама меня бросила? Когда вернётся мама? Когда она меня заберёт?

Но вместо ответов, ее повели по темным длинным коридорам. Инга сразу почувствовала особый, тошнотворный, запах приюта. Он проникал в кожу, сочился в глаза и уши и казалось, от него невозможно отмыться. Неужели всю оставшуюся жизнь она проведёт в этой детской тюрьме? Неужели Инга смириться со своей участью?

Первый день был самый трудный и страшный. Инга легла на выделенную ей железную кровать и закрывшись от всего мира, уткнулась в дрожащие колени. Она пропустила завтрак, обед и ужин и не давала к себе прикоснуться. Ей дали время побыть наедине и успокоиться. Всю ночь Инга не спала, со страхом вслушиваясь в разговоры сторожей в длинном узком коридоре. Уже в первую ночь она мечтала лишь об одном- выбраться из приюта и поехать к маме.

Но дождливыми каплями заморосили серые будни. Золотой наряд сентября почернел и уже не казался таким привлекательным. Темное небо октября отражалось в грязных ноябрьских лужах.

Инга не хотела расставаться с одеждой, в которой она пришла с мамой в приют. Но ей настоятельно рекомендовали отнести вещи на стирку. А затем выдали поношенную одежду, которую привозили, как гуманитарную помощь в больших коробках. В выцветшем платье без одной пуговицы, но с уродливым воротником, в заштопанных колготках Инга выглядела ужасно. Ее соседки по комнате одевались гораздо лучше, видимо первыми ковырялись в коробках. Они не взлюбили Ингу с первого взгляда и стали дразнить обидными прозвищами. Здесь всем давали прозвище. В такие моменты Инга, закрывая заплаканное лицо ладонями, сворачивалась в клубок как еж, расставляя по сторонам острые иголки. Обидчики были повсюду. Подруг она здесь не искала. Их здесь и не могло быть, считала девочка. Никого не подпуская к себе ближе чем на метр, Инга выживала в одиночку.

Она ненавидела время завтраков и обедов, потому что приходилось вместе со всеми сидеть за общим столом в вонючей столовой. Как здесь вообще можно есть? Каши представляли собой некую разваренную жижу, а в стакане с компотом иногда плавали мухи. Не прикасаясь к тарелкам, Инга осторожно брала кусочек хлеба, как делали другие и ела его украдкой.

С начала сентября в приюте начинались школьные занятия, которые Инга иногда пропускала, потому что было скучно и хотелось лечь на парту и уснуть.

Осень длилась долго. Последние сырые листья лежали у холодных подножьев деревьев. Стоял колкий мороз, но природа не торопилась посылать с неба снежные хлопья.

Осенние месяцы шли друг за другом, но мама так и не вернулась за Ингой. Однажды девочка выбежала во двор приюта в слезах от обиды и услышала сквозь ветер и скрип дубов чей -то жалобный писк. Он то появлялся, то затихал, а иногда Инга слышала его очень громко. С любопытством она следовала по звуку и никак не могла разобрать откуда он доносился. И вдруг звук и вовсе исчез. Будто и не было его, а только выл осенний ветер. Быть может это был писк мышей, которые собирались укрыться на зиму под полом или на чердаке старого приюта. Детские сапожки ступали на грязные опавшие листья и от них исходил тихий шорох. От холода девочка нехотя вернулась в мрачное здание. Здесь все до мелочей ее раздражало: несвежий воздух, пропитанный сыростью подвалов и прогнивших половиц, гул детских и взрослых голосов, недобрые взгляды, вонь из столовой. Как же ей хотелось сбежать отсюда, но как? Ворота приюта всегда были заперты на ключ.

После отбоя выключали свет, коридоры и комнаты погружались в беспросветную темноту и лишь иногда за окном мигал одинокий фонарь. Небо выкрасилось в серое безмолвие, а звезды, пойманные в сети седых облаков, не могли вырваться из плена. Несчастный ветер страдал от неизлечимой болезни и выл от боли, стараясь как можно громче об этом кричать, но его никто не понимал. Люди проходили сквозь него, не обращая никакого внимания.

В темной тишине Инга снова услышала неизвестный звук, но теперь это был не писк, а едва уловимое жалобное поскуливание. Она мучительно лежала в кровати, не решаясь подняться, а когда решилась – ее заметили и принудили вернуться в постель. Инга закрыла глаза и с головой ушла под колючее одеяло. Каким то образом ей все -таки удалось уснуть.

Следующим утром, игнорировав несъедобный завтрак, Инга с нетерпением отправилась во двор, чтобы надышаться свежим воздухом и поискать того, кто всю ночь нарушал ее покой. Однако его нигде не было видно. Неужели этот жалобный голос разыгрался в воображении Инги? Девочка присела на корточки, нагнулась и наконец – то обнаружила источник ее тревог. Это был маленький живой комочек шерсти под старыми стенами приюта. Первой мыслью Инги было сразу же взять его на руки и обнять, но зверек шипел и скалился. Тогда она решила подружиться с ним, сбегала на кухню и тайком вынесла еду. Зверь ел жадно и быстро, но в руки не давался. Инга с интересом рассматривала его голубые глаза и серую шёрстку, Большие лапы сжимали в острых когтях кусочки хлеба. Белые клвки разрывали еду в клочья. Животное с тем же любопытством разглядывало маленькую худую девочку с карими глазами и короткой черной стрижкой.. В приюте всех стригли одинаково коротко по двум причинам- для легкого ухода за волосами и чтобы вши не завелись. У щенка были настолько умные глаза, что казалось, они все понимают и читают мысли. С этой поры Инга носила еду каждый день. Дружок с аппетитом ел, но в руки не давался. Инга подумала, что наверное прошло еще слишком мало времени, чтобы стать друзьями. Она лаского посмотрела в его мохнатую морду и легонько стукнула пальчиком по мокрому черному носу:

– Может мне дать тебе имя? – задумалась девочка. Она очень привязалась к животному. Он был гораздо ближе, чем люди в приюте. Девочка понимала, что кличка еще больше привяжет их между собой и может тогда они станут настоящими друзьями. Инга задумалась и вспомнила своего плюшевого медвежонка из прошлой жизни. Мишку звали Дункан. Так было написано на его этикетке.

– Давай, ты тоже будешь Дунканом? – предложила девочка. Щенок внимательно посмотрел на Ингу умными голубыми глазами и повернул голову на бок, отчего его правое ухо завалилось на макушку.

– Ну что скажешь, ты согласен? – снова спросила Инга. Щенок громко и весело залаял. Скорее всего это означало «да».

– Вот и хорошо! – обрадовалась девочка.– Только тише! -попросила она – Ты не должен лаять! Нас могут услышать и даже наказать!

Пес понимающе прилег и положил голову на передние лапы, показывая тем самым, что он будет тише воды и ниже травы. Инга ласково улыбнулась ему и погладила по голове:

– Ну вот, ты уже даешь к тебе прикоснуться! Значит мы друзья? Ты у меня такой умный, Дункан! – похвалила она щенка и с нежностью обняла его. Дункан весело завилял хвостом, подпрыгнул и улыбнулся своей собачьей улыбкой, высунув большой розовый язык. Все было хорошо, Инга теперь не грустила, потому что у нее был тот, кто ее понимает. Жаль, что она не могла принести щенка в приют, где гораздо теплее, чем на улице. Поэтому они довольствовались тем счастьем, что у них было: часами играть в догонялки, прятки, валяться на грудах опавших листьев. Постепенно пес начал откликаться на свою кличку. Инга все чаще пропускала уроки и украдкой звала его поиграть, чтобы никто не услышал. На эту сторону окна не выходили, а все прогулки приютовские совершали на противоположной стороне, поэтому их долго никто не замечал.