Виктор знал, что случись ему взглянуть назад со своего первого ряда, глаз увидеть не удастся: все будут сосредоточены на своих смартфонах. Правда, внимание присутствующих было рассеяно не полностью – периодически они слышали интересующие их фамилии или диагнозы, поднимали головы, кивали чему-то своему и снова уходили в созерцание экранов. Платонов знал, что заведующий реанимацией разглядывает ленту Фейсбука, травматологи смотрят в WhatsApp присланные смешные ролики, временами забывая выключить звук; парочка хирургов играет, разбивая фигуры из шариков; эндоскописты просто дремлют, уткнувшись лбами в мягкие спинки кресел перед ними. Сам Виктор тоже внимательностью на конференциях не отличался. Обычно он слушал ту часть доклада, где упоминалась ожоговая реанимация, а в остальное время расслаблялся перед рабочим днём, играя на телефоне. Но касалось это исключительно доклада по дежурствам – если в процессе возникали интересные дискуссии с участием профессора или разгорался спор между кафедрами, то головы поднимали все.

– Отказы были? – после всей статистики спросила Реброва. Кравец улыбнулась и ответила:

– Скорее, наоборот. Заставляли пациентку лечь. При помощи полиции.

– Почему я не знаю, что в больницу полицию вызывали? – приподняла одну бровь Анна Григорьевна. – Что за инцидент?

– Наверное, потому, что сложно жить жизнью больницы ночью, находясь при этом дома, – пожала плечами Кравец. – Вот теперь вы знаете. Инцидент как инцидент. Все живые. Хирург подробнее доложит.

Перед глазами Виктора встал призрак Шаферсона, сидящего рядом с ним на боковой скамейке УАЗика. Платонов с интересом наблюдал за Ребровой. Все в этом зале были в курсе, что она радеет за общее дело, старается узнать всё точно и заранее, чтобы не сесть в лужу перед главврачом. В данном случае Полина была права – каких-то особенных инструкций при вызове полиции в приёмном отделении не существовало, так что придирка прошла на уровне «Я должна всё знать, а как вы это сделаете, мне не интересно» и до боли напомнила Платонову госпиталь. В армейской медицине принцип «Разбуди, но доложи первым» частенько спасал не только погоны и зарплаты, но и жизни – здесь же такой строгости не требовалось. Максимум, за что в теории можно было придраться к дежурному врачу – это если бы она не доложила о поступлении огнестрельного ранения или о массовом обращении пациентов с места какой-то техногенной катастрофы. Этой ночью – слава богу! – не произошло ничего экстраординарного. И Виктор вдруг почувствовал, что между начмедом и Полиной есть что-то другое – нечто, заставляющее Анну Григорьевну задавать нелогичные вопросы и выдвигать не самые справедливые требования.

– Дежурный хирург, прошу, – постучала по столу шариковой ручкой Реброва. – Виктор Сергеевич, ваша очередь.

Платонов встал, сменил за трибуной Полину Аркадьевну, ощутив на мгновение облако её духов. Листок с докладом лёг перед ним, Виктор расправил его и быстро изложил всё, с чем пришлось столкнуться за период дежурства. О Беляковой он рассказал максимально сухо и коротко, в конце добавив:

– Анна Григорьевна, если нужно в деталях, то я вам после совещания дополню картину.

– Полицию, надеюсь, не зря вызывали? – поинтересовалась Реброва прежде, чем Платонов отправился на своё место. Виктор кинул короткий взгляд на Кравец и ответил:

– По делу.

«Надо зайти сегодня к Беляковой. Узнаю попутно, какой план лечения, прогноз и когда ампутация», – решил про себя Платонов. То, что оперировать надо в ближайшее время, пока она компенсирована, сомнений не вызывало. Насколько сама Лидия Григорьевна это осознаёт – было пока что не очень понятно.