Илья хотел выбрать блондинку, но вдруг подумал, что лишиться девственности с толстой девушкой – не статусно. Это была наносная мысль, ему не принадлежавшая. Он представил, будто он в магазине одежды и перед ним две вещи: брендовая и ноунейм. Ноунейм ему нравится больше, но он покупает брендовую, чтобы его уважали. Странная аналогия, чел, сказал Илья себе. Брюнетка тоже далеко не тянула на статусную вещь. Но фигура у нее была подтянутая, поэтому он встал напротив брюнетки и смущенно на нее покосился.

– Кристина. – Девушка по-мужски подала ему руку.

Илья протянул ладонь в ответ для рукопожатия, но Кристина цепко схватила ее и потянула его в парилку. Отец ухмыльнулся и помахал сыну напоследок, а затем в сопровождении блондинки отправился дальше по коридору.

Недобрая на лицо Кристина обращалась с ним очень ласково. Илья стоял перед ней, не зная, куда деть глаза. Как в страшном сне, в котором он совершенно голый стоит у школьной доски на глазах у всего класса. Но она и не думала насмехаться. Уже за это он был ей благодарен.

– Котик, а он у тебя вообще работает?

Илье казалось, что он увяз в минутах. Он не знал, сколько их прошло: часов на стене не было, а стоило бы повесить – как, по-вашему, людям проверять, сколько забронированного времени осталось? Илья буркнул, что да, обычно все работает. Кристина предложила просто сделать ему массаж. Он брезгливо, но покорно улегся животом на облезлый диван. Кристина стала разминать ему шею и плечи. У нее были сильные руки. Илья подумал, что проститутки – это вообще очень сильные женщины.

– Расслабься, котик. Не переживай, такое бывает, – мягко прозвучало над ухом.

Ему захотелось сказать что-то в свое оправдание. Что Кристина нравится ему, что она душевная и теплая, но он не может изменить Лене. Что Лена всегда у него перед глазами, и в момент, когда Кристина ласкала его, Илья словно раздваивался: стыдливое его тело было здесь, на ободранном диванчике в сауне, а гордая душа носилась где-то далеко в космосе, в невесомости, в вакууме. Душа протестовала: как ты посмел, ты не можешь предать свою вечную любовь, я просто не дам этому свершиться. И мистическое «ЭТО» из молодежных журналов, обозначающее простой человеческий обмен жидкостями и радостями, короче говоря – «половой акт», не свершилось.

Душа была довольна: Илья настоящий рыцарь. Болван, отвечало душе тело. Препод на уроках истории рассказывал, что верность, которую рыцарь хранил прекрасной даме, была исключительно духовной, она никак не мешала ему сношаться с девицами из простонародья. Ты тоже так мог. А я не такой, отвечала душа Ильи. Я выстоял перед искушением. Чтобы что, придурок? Чтобы остаться позорным девственником на всю жизнь? Отвали. Я лучше буду думать о Лене. Лена, Лена, моя прекрасная Лена.

Кажется, ночная бабочка (хотя почему ночная? было пятнадцать ноль-ноль) заметила его мощный диссоциативный приступ, потому что нежно потеребила за ушко и сказала:

– Котик, ты чего? Все хорошо? Время у нас, зайчик. Одевайся.

Она бросила это «одевайся» как педиатр в поликлинике, подумал Илья. Стетоскопа на шее не хватает. Совершенно не сексуальная интонация. А ведь кого-то заводят ролевые игры в доктора и пациента. Мерзость.

Натягивая штаны, он осмыслял произошедшее и вспоминал песню «Путана, путана, путана» Газманова. Слово «путана» Кристине не шло. Путану Илья представлял как роковую диву с ледяным взглядом, в алой помаде и чулках с поясом. Кристина же поражала своей простотой и настоящестью. Теперь, по крайней мере, он знает, что проститутки ничем не отличаются от обычных людей. Значит, все это было не зря. Илья почувствовал, что вот-вот прослезится. Он казался себе полным лошарой.