Но нет, не отпустит его светлость от себя… гхм, вернее, от своей пери такую наставницу-подругу… Спросить бы, нет ли у неё старшей сестры, тоже красавицы, пусть и в возрасте, с такими же чудными льняными волосами, как у самых дорогих дев, привозимых янычарами из дальних северных стран?
Как она сердито сверкнула глазами, когда бедняжка Фатима, побледнев, заплакала и сказала, что ни за что не согласится, чтобы хоть чьи-то руки к ней прикасались после рук палача! Прекрасная наставница выхватила из рук опешившего доктора-юнца баночку с целебной мазью и в изысканных, правда, не совсем понятных выражениях попросила выйти вон всех, ибо они с госпожой прекрасно справятся сами. Удивительнейшая, добрейшая женщина, это ведь она подготовила для его дочери чудеснейшие покои. Ах, нет, не только она, здесь есть и начальница гарема синеглазая госпожа Аглая, кого-то так ему напоминающая. У неё под каблуком даже дворецкий, хоть и не похоже, чтобы он был евнухом.
А какой чудесный парк виден из окон! Златокудрая госпожа пери обещала Фатиме, что будет гулять с ней в этом парке каждый день и покажет все лучшие места, как только молодой доктор разрешит прогулки. Доброй госпоже, очевидно, не хватает подруг, ибо раньше, говорят, у прежней герцогини было несколько фрейлин, а потом их всех выпроводили из-за недоверия, а новых ещё не завели. Может, и к лучшему? Может, и впрямь, в гареме должна быть лишь одна жемчужина?
И весьма возможно, что в поисках собеседницы и понимающей слушательницы благородное сердце правительницы потянется к бедняжке Фатиме?
Суммир довольно прикрыл глаза.
Это мужчины бьются в баталиях и переговорах. Женская дружба живёт на иных небесах. О, это нечто удивительное, способное одной улыбкой или сломанным каблучком двинуть под откос всю большую политику, развязать войну или же, напротив, остановить кровопролитие. Переделать карту мира, держа в своих ладонях сердца повелителей вселенных. Пусть мужчины играют в свои серьёзные игры, а женщины просто дружат.
И тогда мир между державами будет сохранён.
А чем отблагодарить златокудрую пери, Суммир уже понял. Ни златом, ни серебром, ни драгоценностями, кои померкнут от её красоты, нет. Лишь деяниями, достойными её деяний.
И, обмакнув в чернила перо, начертал на чистой странице:
В жарких битвах героев, в пылу страшных сеч
Побеждают порой не копьё и не меч,
А прелестнейший взгляд благороднейшей девы,
Не огнём, а любовью сумевший ожечь…>3
Глава 4
Опустившись на любимый пенёк посреди пустой – совсем пустой – поляны дикого парка, Марта горько всхлипывала.
Давно уже она не давала волю слезам, разве что неделю назад, когда затосковала по своим. Но тогда её утешил Жиль, а сейчас ни посетовать, ни припасть к чьей-то груди за утешением не представлялось возможным, ибо её дракон запретил говорить о себе кому-либо. Она так редко с ним виделась, а теперь он и вовсе пропал. Всё-таки улетел! Без неё, хоть и обещал взять с собой, полетать… У-у-у…
Но даже не в том дело, что не взял. Иное страшно: вдруг с ним что-то случилось? Например, не окрепли крылья, сил ещё не накопил, да мало ли… Присядет где на лугу – а тут какой-нибудь полоумный рыцарь как выскочит! А Арман уже ста-аренький…
От плача заломило в висках, но обида – не на дракона, а на себя, бестолковую, не давала успокоиться. Как же так? Лишь теперь стало ясно, насколько ей дорог новый Друг, большой, сильный, мудрый; а она, глупышка, так и не успела ему об этом сказать, только отшучивалась. Как же ей не хватает его снисходительного «Хм-м-м…», насмешливо-добродушного подтрунивания, строгих поучений, а главное – шипящего ласкового приветствия, каждый раз музыкой звучащего в ушах: «Приш-ш-шла, детёныш-ш-ш…»