Тело пробрала невольная дрожь, когда воздух начал высушивать пот.

В ванне колыхалась вода и плавали кусочки льда, уже почти растаявшие. Скинув халат, Агат решительно, не давая себе привыкнуть, опустился в ледяную воду.

Она мгновенно прогнала жар из тела, буквально отрезвила. Даже боль от саднящих на спине шрамов растворилась в холоде. На миг дыхание перехватило, зато после оно наконец-то перестало быть тяжелым и душным. Набрав в грудь побольше воздуха, Агат окунулся.

Когда ледяная вода смыкалась над головой, он всегда ощущал миг паники, как будто добровольно погружался в место, полное пустоты, мрака и холода. Место, близкое к смерти. Потом ощущение исчезало, оставался только лед.

Холодную ванну предложили лекари, когда Агат был совсем маленьким. Правда, тогда он горел подобным образом раз в год-два, не чаще.

Агат вынырнул, отфыркиваясь, уселся, упираясь руками в бортики. Холод неплохо прочищал мысли. Главное, не переусердствовать. Однажды Агат вот так уснул и очнулся, только хлебнув воды. Соображал с трудом, но хватило ума вылезти.

Он поднял мокрую руку и прищелкнул пальцами. Меж ними заплясали искры и огонек пламени. Грезящие настраивались на магию, но сейчас разум Агата и без того был чист, он ни на что не отвлекался, и не нужно сосредотачиваться.

Искры скользили меж пальцами, как монетки, красиво и бесполезно. Агат сжал кулак, и они погасли.

Вот и всё, на что он способен. Дешевые ярмарочные фокусы, которым могут обучиться даже крестьяне, а не настоящие грезящие.

Кровь матери сжигала его изнутри, тянула к грёзам, но, сколько бы Агат ни старался, у него не выходило полноценно грезить.

Грезящие говорили, в Агате бьется кровь дашнаданцев, она притягивает магию, но превращает её не в грёзы, а в жар.

Агат с раздражением убрал руку под воду, а потом еще разок окунулся.

Решительно покинув купальню, Агат приказал нести камзол. Волосы не до конца высохли, когда он выходил из покоев.

Агата начинало беспокоить, что с возрастом приходилось чаще и чаще принимать подобные ванны. Он размышлял об этом, шагая по гулким дворцовым коридорам в сторону одной из комнат для совещаний, которую определили центром поиска Ша’харара. Достаточно близко и к библиотеке, и к картографам.

С принцем поравнялась тень, и стража за спиной встрепенулась, но быстро успокоилась, узнав Янвена. Высокий, поджарый, с невозмутимым взглядом темных глаз. Как шпион Янвен мог быть незаметным, но любил время от времени показываться страже, чтобы они не забывали о нем.

– Мой принц, – отрывисто сказал он, прикладывая правый кулак к сердцу в военном приветствии.

Агат не сбавил шага.

– Я проверил донесения, мой принц.

– Они подтвердились?

– Полностью.

– Плохо, – вздохнул Агат.

– Будут еще распоряжения, мой принц?

– Сначала поговорю с братом. Обсудим завтра.

– Как прикажете, Теневой клинок.

Янвен свернул в боковой проход и исчез так же быстро и незаметно, как появился. Отличный шпион, а в прошлом и очень опасный воин. О Янвене говорили, в нем сидел дикий зверь, готовый разорвать любого. Он дослужился до высокого чина, но его боялись – разве можно приручить свирепого хищника?

Он стал задирать других солдат, не знал, куда выплеснуть силу, как её направить. Агат придумал поставить Янвена во главе шпионов.

Они не были какой-то тайной организацией, но при императоре Рубине почти исчезли. Он был воином, предпочитал военные походы, а не политику и интриги. Агат решил, что это неправильно и ему нужен верный человек, у которого хватит пыла и знаний, чтобы возродить шпионов как внутри дворца, так и за его пределами.

Сначала Янвен относился к принцу как к члену императорской семьи, но без особого уважения. Агат мог его понять. Он тогда был совсем мальчишкой, не имел понятия о шпионах и с трудом представлял, как всё организовать.