Сушёные абрикосы…

– Постойте, а если обнаружат пропажу?

– Ну не вас же будут ругать, – меня, – фыркнула она.

– Но я, выходит, соучастник преступления.

– До чего же вы нудный, – фыркнула она. – Лучше помогите мне. Достаньте вон ту бутылочку с крюшоном. Да не дуйтесь вы. Никто не заметит. Я взяла всего чуть-чуть. Вот, пожалуй, ещё орехов захвачу.

Она уверенно направилась в библиотеку: в одной руке тарелка с награбленным, другой захватив подсвечник. Я вынужден был последовать за ней с пузатой бутылкой крюшона.

Девушка поставила добычу на круглый столик, сама присела на маленький диванчик, предложила мне сесть на против. Откуда-то нашла два тонких стакана для воды.

– И так, вас зовут Семён Иванович? – вспомнила она.

– Добров, из Новгородской губернии, – кивнул я, разливая пузырящийся крюшон по стаканам.

– Софья Петровна фон Пален, – представилась девушка. – Можете не вставать и ручку мне не целовать – не те декорации. И вообще: до чего же неприлично у нас получилось первое свидание. Вы, пожалуйста, никому не рассказывайте.

Я повнимательнее взглянул в её лицо, и вдруг поразился, до чего же она красивая. А может мне показалось? Да нет же: какой чистый лоб. Темные кудряшки выбились из-под чепчика. А какие тонкие брови. Глаза большие, тёмные, но ещё смотрят наивно, по-детски. Щеки розовые, но скулы уже начали выделяться, как у взрослой девушки.

– Да что вы на меня так уставились? – вдруг спросила она.

– Простите, – я опустил взгляд, но тут же наткнулся на её стройные тонкие ножки, едва прикрытые пеньюаром.

– Не молчите. Расскажите о себе, – потребовала Софья Петровна. – И угощайтесь. Мне все это не съесть.

– Зачем же вы столько набрали?

– Всегда хочется попробовать всего, а когда начинаешь – и половину не осилишь.

Мы сидели не меньше часа и уплетали сладости, запивая их крюшоном. Уже вторая свеча растаяла. Я рассказывал о своём нелёгком детстве, о том, как умер отец, как трудно управлять хозяйством и как решился отправиться в Петербург. В конце рассказал, о знакомстве с фон Паленым в Гатчинском замке.

– Как же интересно! – восклицала Софья.

– Помилуйте, что же в этом интересного? – удивлялся я.

– Вы столько видели, даже в Гатчинском замке побывали. С самим наследником разговаривали. А я, вот, кроме сверстниц-воспитанниц, классной комнаты, да церкви – ничего не вижу. Отпускают только на праздник. Да с моей тётушкой какие веселья? Гости – чопорные старцы, да нудные церковные службы. Вот, когда папенька меня на рождественские праздники увозит – вот это – здорово!

И тут мы начали наперебой вспоминать, как хорошо на рождественских праздниках. Катание в санях. Ряженные. Ёлка. Ночная служба в церквях, а потом гуляния…

– Ой! – вдруг спохватилась Софья Петровна. – Уж скоро прислуга проснётся. Простите, я вас совсем заболтала. Вы же устали, наверное.

– Нет, ни сколько, – уверял я её.

Мне так не хотелось отпускать эту чудную ночь. Побыть ещё чуть-чуть наедине с этой удивительной девушкой, да что там – хоть всю жизнь. Я не припомнил, чтобы когда-нибудь мне попадалась такая весёлая, интересная собеседница, с которой вот так, просто можно проболтать столько времени. Видишь её впервые, а такое впечатление, будто давно знаком. Да если честно признаться, я и с девушками почти не встречался. Ну, если только с веснушчатыми кузинами, скучными и некрасивыми.

Напольные часы, видом своим похожие на крепостную башню, ударили пять раз, напоминая, что сказка заканчивается. Мы быстро прибрали остатки ночного пира. Софья, взяла свечу, которая уменьшилась до жалкого огарка, подошла к двери, ведущей на лестницу. Но дверь оказалась заперта.