Когда Змея служила на флоте корабельной змеей и ей давали корабельных крысок, но об этом потом, так вот, она вспомнила, как мичман однажды объяснял молодым матросам-салагам, что «топсель ставится с подветренной стороны гафельного паруса топсель-фалом, проведённым через топ стеньги на палубу. Шкот топселя проводится через блок на ноке гафеля, потом через промежуточный блок в районе его пятки, и дальше на палубу. Кроме указанных снастей, топсель удерживается у эзельгофта верхним галсом, проведённым через обушок на топе мачты, и оттягивается вниз нижним галсом, закреплённым на утках мачты. На длинных галсах в лавировку топсель убирают перед поворотом и поднимают снова с подветра». Представили, да? Чапаев даже «квадратный трёхчлен» не мог себе представить, а у нас: капсель, вексель, топсель и мопсель во всех их прекрасных сочетаниях… Змея лежала на грот-брам-рее, грелась на солнце, смотрела на суетящихся внизу матросов и думала: вот дураки!

У Сталина был двойник, он его на Красной площади выставлял во время парадов. Настоящий же Сталин в это время трубку курил у себя на даче. У Черчилля тоже был двойник. Тот вместо него в бомбоубежище спускался во время немецкой бомбежки. А подлинный Черчилль в это время сидел в кабинете и глушил виски от страха. А у Рузвельта двойника не было. Куда ему с двойником в одну коляску. Тесно!

Когда нужно было на «Ялтинскую конференцию по мироустройству» лететь Сталин занервничал: кругом фашисты, шпионы. Напряженная ситуация. И решил вместо себя послать двойника. И Черчилль тоже испугался – кругом фашисты-шпионы, напряженная ситуация, да ещё Сталин в придачу. И тоже вместо себя двойника послал. А Рузвельту разведка доложила, что Сталин с Черчиллем что-то затевают. И он решил на всякий случай двойника вместо себя послать. Для безопасности. Да вдруг вспомнил, что двойника-то и нет. Так что поймали первого попавшегося секретаря, посадили его в коляску, прикрыли пледом и сказали, чтоб не высовывался. Не выделывался. И, главное, не выпендривался. А на все вопросы улыбался и отвечал Окей и Йеситиз. Даже гримировать его не стали: Сталин ведь фотографии Рузвельта только в газетах видел. Без улыбки. А Черчилль если и заметит, что у Рузвельта лицо изменилось, то виду не подаст. Джентльмен все-таки. Лорд! И всё такое! А какое у Рузвельта лицо и почему – не его дело!

Вот, значит, двойники приехали в Ялту, поселились, встретились, расселись. И молчат. Молчат час, молчат другой. Неловко даже получается. Так бы и молчали дальше, но «Сталин» вдруг зевнул, «Черчилль» икнул, а «Рузвельт» – тот вообще по неопытности пукнул. Чем разрядил атмосферу, смягчил акценты и растопил лед в отношениях. Тогда «Сталин» сразу предложил тост за Победу, «Рузвельт» – за «Дружбу», а «Черчилль» за «Прекрасных дам отсутствующих здесь». Дальше официальное мероприятие продолжилось веселей. Тост сразу же повторили. Дважды. То есть трижды. А потом пошло и поехало уже как надо. Не по протоколу надо, а так. Начали рассказывать разные истории. Анекдоты. А потом и показывать кто что умеет. Особенно удалась шутка «Рузвельта» с каталкой, «Сталина» с трубкой и «Черчилля» с сигарой. То есть «Сталин» высыпал из трубки горячий пепел на лысину «Черчиллю», а тот ему ткнул потухшей сигарой в глаз. А «Рузвельт» с криком «Яхууу», весело разогнался на каталке и дал обоим пинка, причем намеренно «Сталину» левой, а «Черчиллю» правой ногой. Да и сам так ускорился, что они все трое в вазоны с пальмами и влетели. Это очень развеселило охрану, переводчиков и официантов. И особенно стенографистов. Им впоследствии всем вкрутили куда надо, чтоб не забывали какие они «винтики». Потом двойники ещё выпили, ещё закусили и пошли по бабам. Причем «Сталин» выбрал беленькую, «Черчилль» – красненькую, то есть рыженькую, А «Рузвельт» – черненькую. Но так как в СССР тогда негритянки ещё не водились, то опять пришлось отдуваться Максимке. Тем более, что он вполне уже повзрослел и окреп. Да такой смышленый стал, что все сделал как надо. Не придерёшься!