– Все равно нельзя, – усмехнулся Стафор. – Ничего нельзя, кроме подготовки к танцам. Кстати, у вас же есть подходящее платье?

– На предыдущем балу вы на мой наряд не жаловались, – немного резче, чем хотелось бы, ответила я. – Значит, он вполне подходит.

– Ни слова больше, я все понял. – Шеф остановился и посмотрел мне в лицо. – И вот еще что, Тильда, мы с вами почти не танцевали в прошлый раз. Я решил это исправить.

Я не успела ни удивиться такому заявлению, ни возразить – шеф скрылся из виду за спинами посетителей, прогуливающихся по выставке. Без него остаток дня прошел как-то грустно и неинтересно: никто внезапно не попросит кофе, когда ты стоишь со стопками свежих документов, норовящих вывалиться из рук. Никто не сверлит тебе спину подозрительным взглядом, а спустя десять минут не рассказывает забавный анекдот, вызывающий улыбку до ушей. Даже посетители реже заходили на стенд, когда шеф отлучался. Будто они чувствовали, что нет генератора всех этих замечательных идей и изобретений.

После окончания рабочего дня я решила не возвращаться сразу в отель, а немного прогуляться по центральным улочкам. Посмотреть, что сейчас в моде в Лондариуме, как изменилась публика за столько лет и изменилась ли вообще. Город сверкал в лучах заходящего солнца и вспыхивающих то там, то тут магических огней.

В номере отеля меня ждал сюрприз – коробка с бальным платьем и соответствующими аксессуарами. Меня терзал только один вопрос – как Стафор смог подобрать платье в размер?

Фасон и расцветка у наряда были неожиданные. Верх – лиф и плечи – состоял из лепестков светло-желтой и белой мерцающей ткани. Грудь и талию скрывал корсаж, оттенок которого спускался от светло-оранжевого к темно-оранжевому. Верхняя юбка была из легкой полупрозрачной красной ткани, но в некоторых местах, где край зажимами приподнимался, открывался вид на нижнюю юбку рубинового цвета.

Подобный переход оттенков создавал эффект пламени или женщины в огне. Шпильки для волос украшали искрящиеся звездочки. Я предполагала, что в волосах они смотрятся как искры, взлетающие над пламенем.

Платье наверняка дорого стоило, а главное, имело очень яркий, неожиданный фасон. Я никак не могла понять, что все это значило. Прощальный подарок?

Если так, то оставалось надеяться, что выбирала его не оперная прима. Потому что в этом случае платье опасно надевать.

Долго мучиться неизвестностью я не смогла и, набравшись смелости, отправилась к Стафору. Несколько шагов по балкону показались мне длиной в бесконечность. Подойдя к стеклянным створкам, я застыла в нерешительности. На улице уже опускались сумерки, а в комнате, напротив, горел свет. Шторы были задернуты не полностью, поэтому мне удалось рассмотреть, что происходило внутри.

Шеф стоял в пол-оборота к окну в одних брюках. Рубашку он как раз снял и отбросил на кресло. Широкие плечи. Тонкая талия. Тугие мышцы, перекатывающиеся под кожей. В его движениях была определенная грация. В конторе я никогда не задумывалась о том, насколько он привлекательный мужчина. Там я во всей красе наблюдала его ум. Видя, как отлично налажена работа мануфактуры, я восхищалась мужской смекалкой и напористостью. Но эта поездка все изменила. Каждый день открывал мне его с новой стороны. Сначала тот поцелуй. Потом внимание примы, не желающей выпускать лакомый кусочек из цепких лап. А сейчас подтянутая фигура человека, привыкшего следить за собой. Я резко отскочила в сторону, когда поняла, что Стафор поворачивается ко мне лицом.

Наблюдение длилось не дольше нескольких секунд, но он-то мог подумать совсем иначе. У меня вспотели ладони от понимания того, что я не просто неприлично подглядывала за полураздетым мужчиной, а любовалась им. Нужно было вернуться в номер и привести в порядок мысли, но сделать это, не узнав правды, я не могла. Чтобы отрезать пути к отступлению, я резко выдохнула и постучала костяшками пальцев по стеклу, все еще стоя так, чтобы меня скрывала штора.