Действуй на грани, сжигая мосты,

И, не страшась последнего боя,

Тело и разум свой унеси

В вечность – смесь солнца и моря.

Я задержал взгляд в этой части комнаты, так что повисло длительное молчание. Иисус заканчивала дописывать страницу в тетради, и я наконец решился возобновить диалог, спросив, чем она занимается.

– Это к понедельнику. Ничего особенного.

– А это, – я указал пальцем на доску, – тоже ты написала?

– Да. Можешь подойти поближе.

Я так и сделал. Неразборчивые издалека строчки превратились в четверостишия, каждое из которых дополнялось небольшими рисунками:

По моим венам течет океан.

Он не заменит утраченной крови.

Все, что я делаю, – самообман.

Все, что проходит, становится болью.

Огонь горит ярко, но пламя сжигает.

Время уносит все дальше мечты.

Каждый твой миг все умирает.

Но – что более важно – и ты.

Северный ветер захочет забрать

Все твои мысли о мире без стужи.

Он здесь затем, чтобы лишь убивать

Смертью забытые души.

Все люди спят, и они беззащитны.

Было, так есть и так будет всегда.

Но в моих снах тихо кричим мы:

Пепел как воздух, дым как вода!

– Это чудесно, – я попытался быть честным.

– Мартин, ты же не разбираешься в поэзии.

– Да, но меня… Меня эти строчки трогают. Пепел как воздух, дым как вода?

– Слоган саморазрушения.

– Здорово, – я улыбнулся, не до конца понимая смысл.

– Я закончила, и теперь мы с чистой совестью можем идти вниз, – Иисус захлопнула тетрадь и учебники, – надеюсь, последние строки возбудили в тебе призыв, – она запнулась в слове, – хотя для саморазрушения вдохновение никому не нужно.

Мне захотелось что-то ответить, но за неимением подходящих слов я просто кивнул и подошел к двери. Выходя из комнаты, я заметил на полке черно-белую фотографию маленькой девочки и мужчины, стоящего на колене рядом с ней. Было крайне интересно узнать, кто эти люди, однако страх спросить заверил меня, что данный момент неподходящий.

Атмосфера первого этажа дома противоречила ожиданиям. За несколько минут моего отсутствия здесь стало приятней находиться. Уверенности добавляла компания хозяйки дома. Она единственная была без обуви. Ее белые носки вели нас на кухню. Иисус придвинула стул к шкафчикам и встала на него. С самой верхней полки она достала коробку из-под печенья Mcvities. Девушка что-то спрятала в руках и с азартным видом сказала выбирать одну из них. Я тронул левую.

– Мартин, ты точно определился?

Я снова положил свои пальцы на сжатый кулак Иисуса.

– Познакомься с ангельской пылью, – она медленно открыла ладонь, на которой чудесным образом прямо в центре лежала крошечная таблетка.

Я взял ее и, будто не страшась того, что произойдет, собрался съесть неизведанное.

– Не так быстро! – Иисус удивилась моей решительности. Девушка выпустила содержимое правой руки обратно в банку и слезла со стула.

Меня смущала ее ответственность, и очередная прелюдия перед принятием наркотика казалась надуманной и вовсе не необходимой. Однако я благодарен ей за то, что в тот раз Иисус разделила таблетку пополам.

Сначала ощущения реальности становились необыкновенно восхитительными. Я не видел ничего странного, но все воспринималось по-другому. Значительно увеличился мой рост. Свет лампы искрился частицами чего-то первородного. После продолжительного рассматривания его я и сам стал светом. Невероятная скорость мыслей вскоре начала вызывать тошноту. Вода, которую я поглощал в большом количестве, казалась слишком гладкой. Она не могла заполнить трещины в моем горле. От жары я наконец снял пальто, но прохладнее не становилось. Я решил сесть на пол кухни вдали ото всех. Иисус пришла, почуяв неладное.