Ух, как желудок бурлит! Аппетит просто зверский разыгрался! Так, что у нас в холодильнике?

Алексей достал кусок бекона, подумав, присовокупил сюда же головку ялтинского лука и банку майонеза. По-хорошему бекон стоило бы обжарить, но сил на это уже не оставалось, так что Алексей сметелил все без лишнего пиетета. Хватануть кусок свинины, затем вгрызться в бочок луковицы и закинуть в рот ложку «провансаля». Ух, вкуснотища! Да и запить все крепким и очень сладким чаем, почти сиропом… Блаженство!

После не то очень позднего ужина, не то весьма раннего завтрака не в меру разгулявшийся организм вдруг заявил, что спать не хочет. Алексей вздохнул и включил компьютер. Полазит по Сети с полчасика, пока едой не придавит, а тогда уже точно – на покой!

В почтовом ящике его дожидалось сразу два письма от девушки, с которой он не так давно познакомился в чате. Улыбнувшись от такого щедрого улова, Алексей раскрыл первое письмо. Ну вот, чего и следовало ожидать – барышня приняла его за танцора. Впрочем, ей простительно: в его туманных намеках-объяснениях немудрено было запутаться. Но не писать же ей, как все было на самом деле? Нет, ничего секретного, просто мальчишеская глупость, и не более. Сколько им тогда было? Четырнадцать? Да нет, от силы тринадцать. Все хотелось выпендриться, блеснуть остроумием и знанием иностранного языка. Хотя какое уж там «знание» – так, по вершкам нахватался…

А что еще пишет? Тронута, что он помнит дату их виртуального знакомства?

Алексей улыбнулся. Да, спонтанно как-то получилось, он и сам от себя не ожидал, что возьмет маркер и обведет дату в настенном календаре. Словно под руку что-то толкнуло. А зачем, почему да отчего – кто теперь объяснит?

Так, что там еще? Просит, чтобы он рассказал о себе. Ну, с этим придется обождать. Врать и придумывать байки о себе любимом не тянет, а писать правду, так кому она нужна, эта правда? Ладно, сделаем вид, что не заметили эти строчки, уж как-нибудь перебьется девушка без подробного описания его унылой жизни.

Приписка и вовсе тронула Алексея до глубины души. Ей приглянулось его стихотворение! Ну надо же, а он-то считал свои вирши дилетантскими и наивными и никому доселе их не показывал! Все боялся насмешек, а тут поди ж ты – понравилось!

Или это она так, больше из вежливости написала, чтоб не обидеть? Да, скорее всего. А он-то размечтался…

Да нет, не может такого быть! Чувствуется же, что с душой ответила, когда стихи «чудесными» назвала. Зря он себя накручивает. Недаром же Макс постоянно ему твердит, что он зануда и идеалист, каких свет не видывал. Хотя именно поэтому его на работе ценят, как никого другого: еще бы, пока все до последней гайки не проверит, не затянет, машина с автосервиса не тронется. А то сколько до этого случаев было: не успели мастера объявить, что все готово, как авто на ходу начинает по запчастям рассыпаться. А все потому, что кому-то было лениво все проверить и отладить…

Интересно, а вторая приписка про то, что она тоже «хочет слышать его голос» – это такой завуалированный намек, что девушка по прозвищу Латаниль готова к реальному знакомству с Полуночным Танцором? Или просто для красного словца ввернуто?

Алексей нахмурился. Нет, красивую историю портить нельзя. Это только у Лескова и прочих сказочников чудовище оборачивается прекрасным принцем, а ему такой исход не светит. Разве что после целой серии пластических операций, но откуда обычному автомеханику взять на них средства?

Алексей встал, подошел к зеркалу, заставляя себя снова и снова вглядываться в обезображенное шрамами лицо. Да, пожалуй, врач был прав, когда сказал, что ему повезло: глаза, лоб, нос и верхняя часть щек оказались не тронуты пламенем. А вот ниже полная катастрофа. Единственный плюс – теперь ему больше не надо бриться. Хотя, может, если б не было такого глубокого поражения тканей, он бы просто отрастил густую бороду и прикрыл все это безобразие. Был бы похож не то на байкера, не то на батюшку-расстригу, да и ладно! Зато бы от него не шарахались прохожие и не разглядывали потом украдкой с плохо скрываемой смесью жалости и любопытства. То, что творилось на шее и на груди, обычно удавалось укрыть либо свитером с высоким воротником, либо водолазкой. А вот лицо… Изувеченные губы, тонкие, больше похожие на щель и годящиеся только для того, чтобы не сверкать зубами, уже могли довести до Кондратия особо впечатлительных особ. А кожа – вечно холодная на ощупь и словно неживая, туго обтянутая вокруг скул и челюстей, испещренная прожилками швов!