– Давай со мной, – Эйнар сразу вышел вперёд, оттолкнув руку пытавшегося удержать его Бирнезия.

– С тобой? Да ты же ещё мальчишка.

Эйнар усмехнулся и, ничего не ответив, достал из ножен меч. Стиципий пожал плечами и, вдруг, резко выхватил клинок и нанёс удар в голову, да такой силы и быстроты, что все вокруг, даже опытные вояки, ахнули, ожидая увидеть противника с разрубленным черепом. Но тот его легко парировал, поднырнул под руку лаурдца и очутился за его спиной, едва сдержавшись от соблазна огреть того плашмя по мягкому месту. Стиципий едва успел развернуться следом. Последовало ещё несколько ударов, и простых, и с финтами, но безуспешно – мальчишка легко отбивал атаки и разгадывал любую хитрость, словно лет десять провёл в армии. Стиципий начинал злиться, его удары посыпались один за другим, но безуспешно. Эйнар то парировал клинком, то ловко уходил с линии удара. Он с трудом сдерживал улыбку, которую у него вызывали яростные, часто прямолинейные и бесхитростные попытки лаурдца. Отбив ещё несколько отчаянных выпадов, он ловким движением отвёл в сторону меч Стиципия и крутанул его так, что рукоять вырвало из руки. Остриё клинка упёрлось в горло обезоруженного офицера.

– Я тебя убедил?

Стиципий негромко кашлянул и осторожно, пальцами, убрал от горла клинок. Он посмотрел на едва сдерживающего смех Риза, улыбнулся сам и спокойно, словно совсем ничего не произошло, проговорил:

– Вполне. Надеюсь, остальные так же хороши?

– Хочешь сам проверить ещё раз?

– Нет, пожалуй, хватит. Так и быть, отведу вас к герцогу.

Пришлось ждать пока закончат с разгрузкой, за ходом которой, за отсутствием более интересного занятия, пятеро товарищей наблюдали с палубы корабля. Больше часа носильщики таскали из трюма мешки и свертки. Постепенно бывшая вровень с причалом палуба поднималась всё выше и выше. А когда с корабля был унесён последний мешок с зерном, она возвышалась над мостовой на половину человеческого роста. Отпустив рабочих, Риз и Стиципий уединились в каюте, видимо чтобы согласовать денежные расчёты. А когда они вышли, оба казались весьма довольными, лица их немного раскраснелись, и от каждого исходил едва заметный запах хорошего вина. Лаурдец махнул рукой, приглашая идти за ним, и ловко сбежал по трапу на берег.

Город встретил незваных гостей узкими лабиринтами улочек, вдоль которых стояли однообразные серые дома. Застоявшийся воздух пропитался запахами дыма, жаркого из трактиров, проулки пахли помоями и мышами. Он сильно отличался от довольно чистых городов Элиары. Высокие стены зданий нависали над улицами, лишая их солнечного света, поэтому, когда солнце склонилось к закату, здесь стало совсем темно. По пути встретились фонарщики – они зажигали один за другим свисавшие на цепях светильники. Кроме них, да ещё патрулей, никого больше не было видно. Как пояснил провожатый – из-за осадного положения горожане вечером предпочитают посидеть дома, отдохнуть – вдруг завтра что-то случится. Лишь немногие коротали время до ночи в тавернах. Наконец, Стиципий вывел их на городскую площадь, где и располагался дом правителя, разительно отличавшийся от других нарядностью фасада и присутствием у двери стражи.

– Ждите меня здесь.

Ответив на приветствие солдат, он скрылся за тяжёлой дубовой дверью, а оставшиеся на улице присели на крыльцо в ожидании вестей.

Стиципий отсутствовал недолго. Уже минут через пять, скрипнув, открылась дверь.

– Идёмте.

Они прошли в пустующий тёмный холл и поднялись по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж, где в кабинете их встретил герцог. Он поднялся из-за заваленного бумагами стола и подошёл к гостям. На вид ему было около сорока. Среднего роста, широкоплечий, он напоминал на рабочего-лесоруба. Серые глаза бросали жёсткий взгляд из-под густых бровей, тонкие бледные губы на гладко выбритом лице казались тетивой лука. Остановившись в нескольких шагах, он внимательно, с головы до ног, осмотрел всех пятерых, пристально взглянул каждому в глаза, затем спросил: