– Тебя не спросили, когда называли.

– Не остри, давай-ка мне обратно Знак и иди на все четыре стороны. Предупреждаю последний раз.

Саша улыбнулся, вытащил из кармана медальон и спрятал руки за спиной.

– Ты не понял? Не играй со мной, – возмутилась Ассила, но почему-то тоже улыбнулась и ослабила грозившую сорваться с пальцев тетиву.

– Это ты не поняла. Ты не знаешь, на что способен этот медальон.

Ярко сверкнула вспышка, ослепив глаза до боли. Ассила выронила лук и бросилась под свои шкуры, в ужасе зарывшись в них с головой. Она не знала, спасет ли её это от неведомой напасти, но ничего другого на ум не пришло. Было тихо. Ассила осторожно выглянула наружу – вокруг никого. Там, где стоял человек, остались лишь его следы.

– Фосея, – объявил Эллирий.

Высокие, стройные сосны сменились сколоченными из старых досок лачугами, покосившимися заборами. Похожие на бродяг люди пристально смотрели на плывущую по реке лодку, словно оценивали – есть ли там чем поживиться.

– Бывает, нападают на небольшие посудины, где охраны сильной не видно, – пояснил Вителий. – Почти как лесной народ. Но мы им, к счастью, не пришлись по вкусу.

Бродяги разочарованно отворачивались от лодки и уходили с берега. Эйнар покачал головой, невольно сравнивая столицу и этот город – первое знакомство с ним ему явно не понравилось. Но лачуги вскоре кончились, сменившись более приличными домами, где, судя по всему, жил рабочий люд. Два квартала разделяла широкая, спускающаяся к берегу реки, улица, по которой прохаживалась городская стража. И прохаживалась, наверняка, и днём и ночью.

– Смотри, – дернул его за рукав Эллирий.

Эйнар обернулся – над крышами домов в лёгкой туманной дымке возвышались крепостные стены и башни города.

– Ты не думай, почти весь город за стенами, а эти два квартала только вдоль реки. А дальше поле, почти как под стенами Флардии.

– Море.

Потрясённый до глубины души бескрайней, искрящейся синевой, Эйнар даже встал на ноги и застыл, словно статуя.

– Да сядь, упадёшь ещё, – потянул его на лавку Бирнезий.

Неподалёку от того места, где крепостные стены поворачивали вдоль берега, начинались причалы. Сначала самые обычные мостки для рыбацких лодок, затем побольше, добротнее, а там, где шумел многолюдный рынок, где стояли торговые лавки и портовые склады, берег был закован в камень, и от него, в море, отходили длинные языки сложенных из того же камня пирсов. От леса мачт рябило в глазах. Высокие и низкие, с вымпелами и без них, они раскачивались, словно лес во время ветра. Здесь всегда стояло великое множество кораблей. И не только с Острова – сюда частенько заплывали корабли и с материка, привозившие различные диковинки.

Лодка с четырьмя путешественниками причалила в стороне, рядом с похожими по виду посудинами рыбаков. Друзья забрали всё необходимое и направились в сторону порта. Там, на рынке или в кабаке, по словам Вителия, можно было легко найти корабль до Рамии. Рынок встретил их немыслимым шумом и гамом, толчеёй – торговцы, матросы, пришедшие за покупками горожане, даже гулящие девицы и ловкие карманники – всё смешалось на сравнительно небольшом пятачке между стенами города и морем.

Найти желающих перевезти подозрительную компанию в Рамию оказалось делом весьма непростым. Несколько часов кряду они ходили по различным трактирам, заходили на корабли, но никто не хотел связываться с четвёркой здоровых мужиков, по которым было видно, что им привычней держать в руках меч, чем соху. Наконец один из них – явно не рыбак и не торговец, судя по покрытому шрамами лицу, скорее пират – сказал им: