– Что, душонка то в пятки ушла? – засмеялся Эллирий, сделав шаг навстречу.

Дикарь отступил на два шага и вдруг метнул в противника своё копьё, а затем бросился бежать со всех ног. Эллирий отбил копьё под ноги небрежным взмахом меча, поднял его и бросил в спину улепётывающего, точно между лопаток.

– Дурачьё, – он презрительно сплюнул.

Прячась в прибрежных зарослях, Эллирий поспешил к месту боя, отчаянно надеясь, что его товарищи не только уцелели, но и отбились от лесных разбойников. Продираясь сквозь ивняк и осоку, он не обращал внимания ни на оставленные травой порезы, ни на царапины, ни на производимый им шум. Пусть заметят, тем лучше, к тем двум прибавятся новые мертвецы. Но всё уже закончилось. Купцы, отбившись, изо всех сил выгребали против течения, чтоб скорее уйти подальше от этого места. А вот его товарищей, связанных, с завязанными глазами, уводили вглубь леса.

Эллирий вжался в землю, стараясь, чтоб его не заметили. Сейчас не время бросаться в схватку. Прячась за деревьями и кустами, он принялся следить за петляющими по лесу людьми. Дикари водили своих пленников кругами, и ему приходилось то и дело замирать, когда они проходили рядом с ним. Эллирий шёпотом ругался, на чём свет стоит, поднимался и снова крался за отрядом лесного народа. И так не один раз. Наконец, впереди показалась окружённая малинником поляна, на которой стояли походные шатры дикарей. Воин усмехнулся – пришли, наконец-то – и спрятался в зарослях. Оставалось лишь дождаться ночи.

Время тянулось безумно долго. Казалось, что солнце упорно не желает клониться к закату, но всё же постепенно становилось темнее, тени удлинились, и, наконец, солнце ушло за кромку деревьев. Сгустились вечерние сумерки, а следом за ними наступила ночь. Эллирий подполз поближе и остановился, чтобы дождаться, когда задремлют стражники. Прошло несколько часов, но те продолжали неторопливо прогуливаться между палаток. Казалось, они так будут ходить всю ночь, словно их совсем не брал сон. Однако, наконец, все они подсели к костру, горевшему неподалёку от палатки с пленниками, завели неторопливый разговор. По рукам пошли меха с чем-то хмельным. А спустя полчаса почти все они спокойно спали.

Эллирий осторожно подполз ближе.

– Эйнар, Бирнезий, вы здесь? Слышите меня? – шёпотом окликнул он.

– Здесь мы, заждались уж, – донёсся в ответ радостный голос.

Эллирий осторожно разрезал кожи, раздвинул деревянный каркас и пленники, один за другим, вылезли в дыру и скрылись в лесу.

– Стойте, не бегите, – Александр остановился, когда они отбежали достаточно далеко. – Я должен вернуть медальон.

– Ты что, снова к ним в лапы захотел? – шикнул на него Эллирий. – Забудь о нём, парень. Придётся тебе с нами пожить, а там видно будет. Может, судьба вернёт его в твои руки.

– Нет, не хочу ждать милости от судьбы. Боюсь, это затянется слишком. Попробую сам. Вы бегите, не ждите меня, я вас найду.

– Как знаешь. Удачи тебе.

Он повернул обратно. Осторожно, рассчитывая каждый шаг, пробрался в лагерь. То и дело через тонкую подошву чувствовалась веточка, и Александр замирал, осторожно переставлял ногу на новое место, и продолжал красться к расположенной в центре стоянки палатке Ассилы. К его удивлению, стражников рядом со входом не было. Они, вместе с ещё несколькими сотоварищами, спокойно спали у горевшего неподалёку костра, наплевав на свои обязанности. Саша застыл в отбрасываемой палаткой тени – вдруг это ловушка, стоит ему подойти к двери – они вскочат, набросятся на него, а там, кто знает, что взбредёт им в голову. Он поёжился, явственно представляя, как под рёбра входит холодное лезвие. Стоило проверить, чтоб не нарваться на неприятности. Рука нащупала в траве шишку, и Александр бросил её в противоположную от костра сторону. Никто не отреагировал на шорох, похожий, правда, не на человеческий шаг, а на ночную прогулку мыши-полёвки. Можно, конечно, попробовать кинуть в спящих ещё одну шишку, но если это их разбудит… Саша собрался с духом, быстро вышел из тени, открыл невысокую, резную дверцу шатра и шагнул вовнутрь.