– Продукты нынче дороги, – посетовала в процессе разбора Марфа Захаровна. – Раньше на такую сумму можно было полгода шиковать, а сейчас сделал заказ – дней пять пройдёт, и снова в доме шаром покати.

Я проглотил вопрос о том, насколько многочисленна семья Марфы Захаровны, потому что уже понял: дамы проживают в квартире вдвоём. Дом до отказа забит женскими безделушками и напрочь лишён мужских вещей.

«Может, Марфа Захаровна готовит еду для более состоятельных соседей?» – подумал я, но уточнить не решился.

Между тем Диана раскладывала продукты с видом мученицы, терпеливо сносящей страдания за истинную веру. Каждая покупка, которую девушка доставала, сопровождалась тяжким вздохом, способным растрогать даже жестокосердного курьера, но её мама даже головы не повернула. Впервые до меня дошёл смысл выражения «этот стон у нас песней зовётся».

– Диана, мы с мамой справимся сами, отдыхайте, – наконец не выдержал я.

Марфа Захаровна, которая успела приобрести стойкий иммунитет к дочкиным выкрутасам, непреклонно добавила:

– Но прежде приготовь чай и лёгкую закуску!

– Не стоит, – попытался возразить я, но твёрдости взгляда Марфы Захаровны позавидовала бы сама Майя Фёдоровна.

Спустя пять минут и десятка выданных на «бис» фирменных вздохов, Диана триумфально удалилась, словно царица, на время спустившаяся с пьедестала к недостойным подданным, оставив нас с мамой за столом, заставленным чашками с ароматным чаем, вазочкой с конфетами и множеством мелких бутербродов на большом блюде. Выглядело аппетитно.

– Царство Небесное, – хозяйка высоко подняла чашку с чаем и мои недооформленные подозрения переросли в горькую уверенность.

Чтобы расставить все точки над «и», я тоже поднял чашку, словно рюмку с водкой на поминках, и мрачно подытожил:

– Все там будем. Пусть земля Степану будет пухом. Упокой, Господь, его душу.

Хоть какая-то польза от того, что бабушка таскала меня в детстве по подружкам. Там наслушался светских фраз, которые теперь в нужный момент выскакивали. Тем не менее я рисковал. Если Степан жив-здоров, меня прогонят из этой милой гостиной поганой метлой.

Но пока магическое чутьё меня ни разу не подводило. Я знал, что Степана больше нет среди живых. Знал с того момента, как Сушёный протянул мне бумажку с адресом и телефоном. Как и бабушка, которая уверяла, что с визитом к Степану можно уже не торопиться. Этот след давно остыл.

Осторожное знание, которое я так гнал от себя эти дни, превратилось в твердую уверенность, когда на лестничной клетке ко мне обратилась Марфа Захаровна. Эта уверенность накрыла меня могильной плитой, когда кумушка со вкусом произнесла: «Царство небесное».

И всё же интересно. Моя разумная часть всё равно сомневалась, свысока посматривая на «эту вашу магию».

– Да, дорогой… Как вас величать? – спохватилась соседка Степана.

Я чуть было по привычке не представился Николаем, но вовремя сообразил, как это глупо, и сдержанно ответил:

– Сергей.

– Серёженька! Горе-то какое. Степан Владленович душевный был человек, редкой доброты и отзывчивости.

На пороге гостиной появилась Диана. Я заметил тонкую презрительную улыбку, скользнувшую по её губам.

– Мам!

– Да?

– Я на улицу.

– Так поздно?

– Ну мам, ничё не поздно! Лето же.

– Чтобы через час была дома.

По лицу Дианы я понял, что через час она будет безудержно тусить вдали от строгой мамаши. Это также верно, как и то, что по возвращении дочку будет ждать грандиозный скандал, и она это прекрасно знает.

Тяжёлые вздохи относились не к «рабскому труду», а к строгим ограничениям. Дочь возражать не стала, чтобы не тратить время на бесполезные препирательства, кивнула и хлопнула входной дверью.