Джеймсон прибежал на место первым. Он ждал меня у светофора, в самом сердце старейшего района Праги. При виде меня он сразу нажал на кнопку, чтобы те, кто подходит к улице с другой стороны, знали, что он сейчас по ней двинется.

Я сомневалась, что он найдет следующую – и последнюю – подсказку, спрятанную мной, с первого раза. И хоть я уже давно привыкла к секретным ходам и потайным комнатам, на этой лестнице даже мне стало неуютно – уж больно она тесная.

На подступах к дальнему концу улочки Джеймсон вдруг остановился – и не просто сбавил шаг, а встал как вкопанный, будто все его тело вдруг обратилось в камень.

– Джеймсо… – начала я, но не успела договорить его имя, как он дернулся вперед. И побежал.

Я бросилась следом, выскочила из узкой улочки – секунды на две позже, чем он, – огляделась, но Джеймсон будто сквозь землю провалился.

Он исчез.

Я решила его подождать – вдруг он скоро появится?

Я ждала.

Ждала.

Но он не вернулся.

– Ты так и не закончил мою игру, – сказала я, положив голову на грудь Джеймсону. Я слушала, как стучит его сердце, и ждала, что он мне ответит. – Я ждала, а ты не вернулся. И не нашел последнюю подсказку.

– А она еще у тебя? – с ноткой недовольства спросил Джеймсон.

Нет, она осталась на узкой лестнице, с которой Джеймсон поспешил скрыться.

– Ладно, может, хотя бы расскажешь, как ты это провернул? – спросила я, решив сменить тему.

Он молчал так долго, что я уже потеряла надежду на ответ, но он все же последовал.

– Через тайный ход, как еще? – сказал Джеймсон. Судя по голосу, на его губах играла легкая улыбка, но было в интонации еще что-то едва уловимое, что-то такое, что он пытался скрыть от меня.

Я припомнила свои догадки о его тайне – о секрете, который наполнил его неописуемой энергией, подбил на то, чтобы мы затеяли эту игру.

– Ты что-то нашел. – Я повторила свою версию событий, а потом исправилась: – Точнее, много чего.

Множество тайных ходов.

– Они в этом городе повсюду – если знать, где искать, – тихо проговорил Джеймсон.

У меня по спине пробежали мурашки, только я не сразу поняла почему. А потом вспомнила женщину в ярко-красном платке, которая рассказала мне о мемориальных табличках.

Она ведь использовала ровно те же слова.

– Ты победила, – сообщил Джеймсон. Мне пришлось выгнуть шею, чтобы увидеть его лицо, не вставая. – Прошла мою игру до полуночи. А я твою так и не закончил.

Что же ты такое увидел в конце узкой улочки? Почему бросился бежать? И что было потом? С чем же ты, черт возьми, столкнулся, Джеймсон?

– Уговор был такой: победитель решает, чем мы займемся в последний день в Праге, – напомнила я и, отстранившись от его груди, села рядом на кровати, скрестив ноги. – А ты вообще хочешь тут остаться еще на день?

Или нам лучше отсюда уехать?

Джеймсон ответил таким спокойным тоном, будто его в этой жизни ровным счетом ничего не тревожило.

– Я слышал, в Белизе в это время года очень красиво, – сказал он, глядя на меня с такой знакомой улыбкой.

Сделать вид, что это все не важно. Что ему вовсе не нужно уезжать. В этом был весь Джеймсон.

Я встала, быстро написала сообщение Алисе, потом вернулась в постель к юноше с бинтами у шеи.

Джеймсон Винчестер Хоторн.

– Ну что ж, Белиз так Белиз, – объявила я.

Быть незаметной – это целое искусство. Не так уж и просто оставаться невидимкой в этом городе, да еще и с моей фамилией. Я вела себя тихо. Никогда не носила косметику. Следила, чтобы длина волос была ровно такой, чтобы их можно было завязать в неприметный хвостик – и не короче. А распускала их с единственной целью – чтобы они закрывали мне лицо. Но самый главный секрет крылся в другом – просто я старалась держаться от мира в стороне.