– Ну, тогда за работу, – говорит женщина. Сейчас подойдет машина.

Весело переругиваясь и балагуря, моряки   взбегают по трапу на баржу,  отдраивают  затянутые брезентом лючины  и  спускаются вниз.

– Ты смотри, сколько  всего, –  восхищенно  тянет  старший матрос с «пээмки», оглядывая заиндевевший трюм, доверху набитый всевозможными мешками, ящиками и коробками.

– «Марокко», – читает кто-то наклейку на  одной из коробок.  А тут  вино, –  расплывается     в улыбке  усатый  подводник   и тычет пальцем в  картонную коробку. – «Старый замок», нам такое в море дают.

– Ну ладно, кончайте треп, –  покосившись на коробку, изрекает старшина. – Вино от нас не уйдет, а пока  за дело. Ты, Васька, – кивает он усатому,– бери    четверых  и дуйте наверх. Будете принимать  и грузить в машину.  Ну, а мы  тут  «пошуршим».

       Через несколько минут  в трюме кипит работа, коробки мешки и ящики исчезают  в люках, наверху топают матросские сапоги.

– Шабаш!  –  орет через час,  свесившись вниз, Васька,  и  разгрузка прекращается.

       Старшина удовлетворенно хмыкает,   извлекает из одного   ящика бутылку вина  и несколькими ударами  кулака по  донышку, вышибает из нее пробку.

       Бутылка пускается по кругу,  затем  ударяется  о металлический кронштейн  и осколки  возвращаются  обратно.

       Потом все лезут по скоб – трапу наверх и сходят на причал, откуда, урча мотором, отъезжает тяжело груженый  «захар».

– Так, мальчики,  – подходит к морякам  женщина. Пока  вернется машина, погрейтесь в конторе.    Кстати, Витя,  ничего не разбили? – обращается она к старшине.

– Да сорвалась одна коробка, Петровна. Четыре бутылки всмятку, –  сокрушенно вздыхает тот.

– Ага, –  кивают головами остальные. – Сорвалась.

– Вы уж пожалуйста аккуратней, – говорит женщина  и  исчезает в расположенном неподалеку ангаре.  А губари идут к  небольшому кирпичному зданию  и заходят внутрь. Там тепло и на длинной скамье  у окна, обняв автомат,  дремлет конвойный.

– Не спи, убогий, замерзнешь!  –  хлопает его по плечу  Васька и все хохочут.

– Это вам, – зевая, кивает матрос на стоящий рядом  картонный  ящик,  с оранжевыми апельсинами и несколькими пачками  «Беломора».

       По помещению разносится  душистый запах юга, под потолком плавает дым папирос, всем хорошо.

– А  эта Петровна ничего, –  мечтательно тянет  Васька, пуская кверху синеватые кольца. Вот бы ее трахнуть.

– Дура, –  лениво гудит старшина,– это ж жена  коменданта. Он тебя так трахнет.

       От хохота в помещении звенят стекла, а озадаченный  Васька чешет затылок.

       Хлопает  входная дверь и  на пороге возникает женщина.

– Ребята,  пора, пришла машина, – говорит она и, сняв варежки, дует на пальцы.

– Почапали,  труженики моря, –  встает старшина,  и все выходят наружу.

       Теперь вниз лезет вторая партия, фокус с бутылкой повторяется и работа кипит.

       Очистив к полудню  изрядную часть трюма и припрятав курево в потайные местам, вся бражка,   сопровождаемая конвойным, направляется на гауптвахту, обедать.

       На обед дают наваристый борщ,  макароны по – флотски  и компот, доставленные  нарядом с камбуза.

– Вот это другое дело, –  мычит Васька, активно работая ложкой.  Не то, что каша.

       Через час  парни снова на барже  и работа продолжается.  Теперь в трюме  ярко горит переноска, голоса звучат громче  и резонируют в корпусе.

       Последнюю машину  загружают  в  сумерках.

– Ну, вот и все, амба, – утирая  потное лицо шапкой, –  удовлетворенно  басит старшина.

– Спасибо вам, мальчики, –  проводив  взглядом исчезающий за воротами грузовик,  подходит к парням женщина.