– А в том,  что какой-то  раздолбай накидал банок патрулю и смылся – недовольно отвечает  дежурный.  – Найдут,  пойдет под трибунал. Ясно?

– Чего яснее, – гудит стоящий рядом  Володя Зайцев. – Патрулей бить нельзя. И все смеются.

– Ладно, разойдись, всем спать, – смотрит на часы  дежурный  и тоже поднимается по трапу.

       Шеренги распадаются,  мы снова забираемся в койки, и  дневальный вырубает свет.

– Ну, вот вам и новая история, –  зевает  Димка Улямаев. – А фингал у  будущего    сундука классный.

– Интересно, откуда тот  старшина? –  интересуется    Серега Антоненко.

– А хрен его знает, – отвечает мой сосед  Витя Будеев. Нас на этой  коробке  рыл пятьсот,  а на косе еще бригада подплава.

– Ладно,  кончайте базар, всем спать, –  бурчит Юркин,   все замолкают

       Утром, после завтрака,  когда мы встречаемся на юте с ребятами из других экипажей, выясняется, что у них тоже  был  шмон.  Патрулям предъявляли всех  матросов и старшин, но те так никого и не опознали.

– И поделом  этим  чмошникам, – говорит кто-то. Что б не борзели.

       Курсантов  местной школы мичманов, которая  в простонародье   именуется «шмонькой», мы сильно не любим  и в увольнениях с ними всегда происходят стычки. Теперь на носу очередная, и это  бодрит.  Помахать кулаками на флоте любят, а причина для драки всегда найдется.

– Главное чтоб  увольнения не зарубили, – скалятся штатные умельцы. – Мы им еще накидаем банок.

       Через  пару недель мы возвращаемся с моря и  в субботу готовимся в очередное увольнение. В кубрике царит веселое оживление,  мы отпариваем  шипящими  утюгами клеша и   драим до зеркального блеска ботинки.

– Да, давненько я не был в городе, –  полирует  асидолом  бляху на ремне Витька.

– Так уж и давно, –  фыркает  сидящий напротив  Юркин, и  кубрик сотрясается от хохота.

       А через час, получив увольнительные и благоухая «Шипром», мы веселой толпой скатываемся с трапа.  Впереди целый день счастья.

Примечания:

сундук  – мичман (жарг.)

"Рубин" – название закрытого КБ в Ленинграде.

коробка – корабль, судно (жарг.)

Увольнение

  Весна. Эстония. Атомный учебный центр Палдиски.  Здесь проходят переподготовку экипажи атомных подводных лодок Северного и Тихоокеанского флота и в том числе наш, готовящийся к испытаниям ракетного крейсера нового поколения. С утра до вечера мы корпим в   классах, на  «циклах» и полигонах,  где военные умы Центра   вбивают в молодые  головы необходимые знания и навыки.

       В  середине мая  отцы-командиры  отпускают  нас в первое увольнение в город.

От всех боевых частей и служб по одному человеку – старослужащему, от минеров меня, как единственного представителя срочной службы.

       Одетых в  форму «три», благоухающих одеколоном счастливцев отводят на плац перед КПП и вместе с моряками  из других экипажей, тщательно  осматривают. Десяток флотских стиляг, в непомерно широких клешах и зауженных форменках, офицеры   возвращают назад для переоблачения, а с остальными проводится инструктаж о правилах поведения в городе. Из него следует, что нам запрещено пить, курить, нецензурно выражаться в общественных местах, а также вступать в конфликты  с местным населением и представителями других родов войск.

       Затем следует команда «Вольно, разойдись!», и около сотни моряков радостно вываливают за   ворота части.

       Погода на все сто, в карманах есть немного денег – платят нам намного больше, чем сухопутным бойцам  и мы свободны, как ветер, до двадцати трех.

– Полный вперед! –   командует Жора Юркин, взблескивая на солнце старшинскими лычками и сдвигая   на затылок щегольскую бескозырку. Нас ждут великие дела!