— А у тебя как? — смотрю на Петьку.

— Отлично, — он достает из-за пазухи палку копченой колбасы.

— Украл что ли? — смотрю на вкуснятину, словно пытаюсь убедиться, что она настоящая.

— Обижаешь, мать, — Петя притворно хмурится. — Купил.

— И на какие деньги? — настораживаюсь.

— Я же говорил, что работенка подвернулась, — в голосе друга улавливается оправдание.

— Садись, — указываю ложкой на старый деревянный табурет. Петя тут же садится. — Что за работа такая?

— А плохая что ли? Деньжата есть, пожрать есть, чё еще надо для полного счастья? — друг кладет палку колбасы на стол, а я уже чувствую ее призрачный вкус у себя на языке.

Так блин! Нужно сосредоточиться на другом!

— Петя, — с нажимом произношу. — Что за работа?

— Лиска, не приставай, — психует.

— Или ты говоришь, или кастрюля с этим супом окажется у тебя на голове.

Петька знает, я могу такое выкинуть, когда разозлюсь, даже если потом буду дико жалеть об испорченной еде.

— Ну, парни одни предложили дельце, я согласился, — Петька опускает взгляд, и я тут же понимаю, что здесь что-то не так.

— Какие еще парни? — подсаживаюсь поближе.

— Есть там одни. Они на привокзальной площади обычно шатаются, между машинами на парковке. Ну и я там иногда бываю, чтобы стырить деньжат у приезжих. Сама знаешь, они все такие зеваки, когда попадают в большой город. Эти парни просекли, кто я. Предлагали в долю с ними пойти и тачки помогать воровать и перевозить. Я не соглашался, знал, что ты с меня шкуру спустишь. А потом, после этого дерьма с братками ты заболела, бабло позарез нужно было, я и согласился.

— Ты чё? С головой поссорился?!

— Блин, Алис, а что я должен был делать? Ты тут бредишь, Леська сопли тягает. Лекарства нужны, жратва. У меня не было другого выхода.

— Ты должен свалить от них.

— Не могу, завтра еще одно дело предстоит. Не приду, они меня потом прирежут.

Я и злюсь, и в то же время понимаю мотивы поступков Петьки. Внутри меня, всё словно раскалывается на два лагеря: на «за» и «против».

— Знаешь, ты нас из одного болота тянешь в другое, — недовольно комментирует Леся, явно выбирая мою сторону.

— Ну, извините за то, что я ваши тощие задницы хотел спасти, — с обидой и раздражением выплёвывает Петя.

— Я понимаю тебя, но мы ведь договорились, что ни в какие банды не суемся. Ты понимаешь, что это огромный риск?

— Да понимаю я всё! Только от этого ничего не меняется. Завтра я должен быть как штык на деле. Бабки платят хорошие, но и подставы они не терпят.

— Значит, прёшь на это дело, а потом тут же говоришь, что выходишь из игры, понятно? — смотрю на Петю немигающим взглядом.

— Понятно всё, — психует и уходит из кухни.

— Есть будешь? — спрашиваю вдогонку.

— Нет, сыт уже по горло. Спасибо! — Слышу недовольный ответ.

На следующий день я уже чувствую себя совсем здоровой, поэтому помогаю Леське с ее картинами добраться до «точки».

Петя, как обычно, ушел рано утром, и поговорить с ним еще раз мне не удалось. Ну и пусть. Главное, чтобы вовремя распрощался с тем дерьмом, в которое, по сути, влез из-за нас.

Остаток дня шатаюсь по городу в поисках подходящей «наживы», но ничего не получается. В центре снуют туда-сюда свои ребята, которых прикрывают менты. В парках тоже своя шайка и так везде, по всему городу, вот и приходиться спасаться мелким воровством в общественных транспортах, магазинах и, если очень сильно повезет — в торговых центрах, но там можно конкретно схлопотать от охраны.

Катаюсь в трамвае, проезд в нем дешевый, а вот нажиться можно неплохо. Сижу у самого окна в конце вагона и наблюдаю за людьми. Кто-то тараторит по телефону, кто-то утирает своим детям сопли, кто-то едет молча, а некоторые умудряются еще что-то и читать.