У меня милая жена – домашняя, уютная, ласковая. Пусть немножко глупая, вернее, беспечная, но женщине это простительно. Эти шубки, сапожки, сумочки – всего лишь ее девичьи капризы. Она может заболтаться с подружкой и забыть о том, что я просил закинуть в стирку рубашки. Или увлечься на шопинге и накупить всякой ерунды. Или задержаться в гостях и не предупредить, что вернется поздно. Но она – домашняя девочка, и хорошо обо мне заботится.

Я не искал бы приключений на стороне, если бы не мои извращенные пристрастия. Не знаю, как Вера отреагировала бы, узнай она о том, что я садист. И думать об этом не хочу! Возможно, я попытался бы довериться ей, если бы не ее болезнь.

- Игореш, я верну эту шубу, - говорит Вера за ужином. – У меня чек сохранился. Хоть часть денег…

- Нет, оставь ее себе, - перебиваю я. – Все нормально, я уже все решил. Просто не обманывай меня больше, хорошо?

- Я же обещала…

Память у Веры – как у рыбки. Пообещала – и забыла. Не сразу, но все же…

- Как ты себя чувствуешь? Когда в последний раз была у врача?

- На следующей неделе пойду, - отвечает она. – Немного кружилась голова, но не переживай, ничего страшного.

Я ощущаю укол совести. Вера плохо себя чувствовала, а меня не оказалось дома. А если бы ей стало хуже…

У Веры, как и у Ники, никого нет. Родители погибли в автокатастрофе, и о Вере заботился старший брат, мой друг. В детстве она часто болела, и в итоге одна из ангин закончилась осложнением со страшным названием «ревматизм». И, как следствие, на всю жизнь – больное сердце.

Колька возился с сестрой, как с родным ребенком. Мы дружили. И заботились о Вере вместе. Она первая начала оказывать мне знаки внимания, да и я на нее засматривался. Думал, друг будет против наших отношений, но он не возражал. А когда мы с Верой решили пожениться, признался мне, что неизлечимо болен, у него обнаружили онкологию. Тогда я и поклялся – и ему, и себе – что никогда не оставлю Веру, что буду заботиться о ней до самой смерти.

Как я могу развестись с ней и уйти к Нике?

Вот так и люблю… обеих. Никогда не думал, что такое возможно.

Вере нельзя беременеть. Каждый год она проходит курс профилактического лечения, часто ездит в санаторий. Вере нельзя волноваться, у нее особая диета и куча лекарств на десерт. Ей и физическая нагрузка противопоказана. А Ника живая, здоровая… но пока она со мной, ей нельзя любить и мечтать о семье.

Развестись с Верой – предать ее. Порвать с Никой – выше моих сил…

- Ты чего задумался? – спрашивает Вера. – Невкусно?

- Нет, что ты, - спохватываюсь я. – Прости, просто устал. Нальешь чаю?

Я должен оставить Нику. Она повзрослела, стала увереннее, нашла занятие, приносящее доход. Ей будет больно… но она справится. Вера уже заводила разговор о суррогатном материнстве. Может, и правда, попробовать? Ребенок – это счастье.

Что делать с моей тягой к порке? Не знаю… Я становлюсь зверем, когда долго подавляю садистские наклонности. Но есть же врачи… Это стыдно, однако ради Веры я готов пройти курс лечения.

Надо уже решиться, перестать откладывать на потом…

- Игореша, можно я с девочками в Милан смотаюсь на пару дней? – просит Вера. – Катя просила помочь подобрать ей пару луков для отпуска, и Люся тоже. Я себе ничего не буду покупать. Правда-правда.

- Если врач скажет, что все в пределах нормы, то можно, - отвечаю я. – И купи себе тоже что-нибудь, если хочешь.

Она хочет, я точно знаю. Просто после косяка с шубкой опасается просить напрямую.

- А когда поездка намечена?

- На следующей неделе, - оживляется Вера. – Люся билеты уже забронировала.

Вот и хорошо. Проведу с Никой последнюю сессию, пока Вера будет в Милане. Начну искать хорошего мозгоправа. Изучу юридическую базу суррогатного материнства.