Почему-то это открытие разозлило. Настолько, что я решительно осушила бокал до дна. Отставила его, внутренне ликуя, и замерла… неверяще глядя, как темно-рубиновая жидкость медленно поднимается по пузатым стенкам.

– Вот ведь дерзкий бокал! – чуть заплетающимся языком выдала я. – Ну-ка, пустей быстро! – И снова попыталась достичь задуманного. Мир закружился. – Неужели все в этом демоновом замке будут игнорировать мои желания? Я не игрушка! – выкрикнула обиженно. – Я живая! И чувства у меня есть! Мне больно! И страшно! Ты понимаешь это, дурацкая стекляшка?!

– Чего же ты боишься? – услышала я бархатный голос и икнула.

Бокал говорит?!

– Всего, – призналась нехотя. – Боюсь оставаться в этом замке и того, что меня здесь ждет… При этом еще больше боюсь, какой будет моя жизнь, когда демоны наиграются и вышвырнут меня за ненадобностью. И демонов этих высших тоже боюсь. – Я тяжело вздохнула, но тут же упрямо вздернула подбородок. От резкого движения мир закружился еще сильнее. – Только вот я ни за что не покажу им своего страха! Пусть катятся к низшим со своими угрозами, ужасными характерами и жалкими попытками мной мини… мани… манипулировать. – Длинное слово поддалось не с первого раза. – Я не сдамся!

– Почему? – вкрадчиво спросил бокал. – Что заставляет тебя дерзить, когда от страха душа бежит в пятки?

– Гордость! – не без этой самой гордости ответила я. – И упрямство, – добавила тише, опуская голову на скрещенные руки. – Я не поддамся на их фокусы, – устало зевнула. – Я сбегу от них… Вот увидишь, обязательно сбегу…

Глаза начали слипаться. Сознание кружилось в незнакомом вальсе, а руки и ноги налились свинцовой тяжестью.

– Это мы еще посмотрим, – едва слышно прошептал бокал.

Хотя, возможно, последнее мне уже почудилось…

Утро началось просто отвратительно. Голова раскалывалась, будто кто-то изнутри бил по ней молотком, во рту пересохло, а желудок выделывал странные кульбиты. Я попробовала открыть глаза и поморщилась – солнечный свет ослепил.

С третьей попытки мне таки удалось разлепить веки. Не особо широко, но достаточно, чтобы заметить стакан с водой, стоящий на прикроватной тумбочке. Уже и не помню, чему бы я так радовалась в последнее время! Дотянувшись, схватила его и вмиг осушила до дна. Стало легче.

Я упала обратно на подушку и поморщилась, ощутив, как молоточки в висках застучали быстрее. Словно этого было мало, дверь с грохотом отворилась, и раздалось звонкое:

– Сатрея, ты почему заставляешь себя ждать?

Застонав, я схватилась за голову.

Стук каблуков эхом отдавался где-то в затылке, вынуждая меня сильнее стискивать пальцы в пустой попытке сдержать боль.

– Ух ты, – выдохнула Амарелия, нависая надо мной. – Ты когда успела напиться?

– Я не знала, что оно бывает… так, – выдохнула я.

– Вот ведь! Ладно, не страдай, сейчас помогу.

Мне на лоб опустилась прохладная ладонь. Демоница что-то тихо зашептала, однако ощущение тисков, сдавливающих виски, не исчезло.

– Вот проклятье! Твоя невосприимчивость не пропускает… Так, подожди, – сказала она и повернулась к двери.

Не прошло и минуты, как в комнату вошла темная. Поклонилась высшей, выслушала ее и спешно покинула покои, чтобы вернуться с бокалом мутно-зеленой жидкости. Желудок сделал новый кульбит.

– Я не хочу… – попробовала я воспротивиться, но недовольный взгляд демоницы и ее требовательное «пей», отозвавшееся в моей голове болезненным эхом, заставили подчиниться.

Вкус у напитка оказался под стать внешнему виду. Тягучая вязковатая жидкость кислым комком прокатилась по языку, свела скулы и тяжело упала в желудок. Меня передернуло. До чего же мерзко!