Люси не было дома, а мы с мамой сидели в библиотеке с некоторыми книгами из нашего дома и пили. После сорока лет брака с моим отцом моя мать так и не начала пить скотч по вечерам, но в тот вечер она попросила меня налить ей немного. Она держала стакан, время от времени вдыхая аромат, но так и не притронулась к самому напитку.

– Теперь, когда ты стал хозяином, что ты собираешься делать с домом? – спросила моя мать, словно прочитав мои мысли.

– Я как раз и собирался поговорить с отцом и тобой, когда сказал, что приеду.

– Тогда рассказывай, – сказала она, понюхав скотч в стакане, который держала.

– Ну, я думаю, что продам его. Ты помнишь строительный проект, о котором я упоминал некоторое время назад? Коттеджи для состоятельных людей в восточной части поместья.

– Там, где была свиноферма твоего дедушки?

– Да. Я хочу построить там небольшое сообщество.

Мне не хотелось делиться всеми подробностями сделки с матерью; ей в любом случае это не было бы интересно.

– Как бы мне ни хотелось избавиться от него, я всё ещё не понимаю, почему ты продаёшь дом. Он же как минимум в миле оттуда, не так ли?

– Видишь ли, мама, я получил хорошее предложение за него. У меня будут свободные деньги для проекта, и у меня есть ещё несколько вещей, в которые я хотел бы инвестировать, например, биткоины и недвижимость. Кроме того, с твоей долей тебе не нужно будет думать о деньгах для… – Я остановился, не зная, как закончить предложение.

Она улыбнулась. – Всю оставшуюся жизнь? – Она посмотрела на меня и положила свою руку на мою. – Mon chéri, я не хочу, чтобы ты беспокоился обо мне. Кроме того, я не думаю, что мне осталось слишком много лет, и я скоро последую за твоим отцом, – сказала она.

– Не говори так.

– Продай его! – сказала она и наконец отпила из своего стакана.

Я посмотрел на её реакцию и восхитился решимостью, с которой она проглотила ненавистный ей напиток. Она сморщила лицо от крепости напитка.

– Кто покупает? – спросила она, когда пришла в себя.

– Джаред Шеннон, – сказал я и собирался рассказать ей всю историю, когда она внезапно поставила стакан.

– Сын Сьюзан?

– Ты помнишь его?

Она на минуту отвернулась, ничего не сказав, а потом усмехнулась.

– Может быть. Что посеешь, то и пожнёшь, не так ли?

– Что? Что ты имеешь в виду?

– Ничего, – сказала она и встала. – Я немного устала и, думаю, пойду спать.

Когда она выходила из библиотеки, она остановилась и посмотрела на меня.

– Знаешь, он прислал открытку с соболезнованиями и большой букет цветов.

– Кто? Джаред?

– Да, – сказала она и вышла из библиотеки.

Мистер Голдберг, ждал меня у здания офиса Джареда, как всегда, проверяя последние события в своей небольшой юридической империи на своём телефоне. Он был одет в свою фирменную «кольчугу» – тёмно-синий костюм от Gieves & Hawkes, сшитый на заказ, и красный шелковый галстук от Dege & Skinner с выцветшим рисунком улитки. Его белая рубашка также была сшита на заказ в том же магазине, что и костюм. Этот факт оставался тайной для всех посторонних, так как один из старейших портных на Сивел Роу тщательно оберегал список своих клиентов. «Тише едешь – дальше будешь» – это был девиз мистера Голдберга, и улитки на галстуке служили напоминанием о его сдержанности и невозмутимости. Он прекрасно разбирался в костюмах, и я уважал его за это даже больше, чем за его выдающиеся юридические навыки и знания.

Я ожидал увидеть его в таком наряде и стремился соответствовать его образу в современном и элегантном британском стиле. На мне был мой проверенный двубортный серый костюм от Richard James с бледно-голубой хлопковой рубашкой без галстука. Мои ноги были обуты в замшевые ботинки чукка из того же магазина. Я был готов подписать сделку и начать новый этап в своей жизни.