Семья Браунов – англичане, но не чистокровные. Их некоторые родители приехали из Америки. Но всю жизнь Брауны провели в Англии и гордятся этим. Эмма хочет завести второго ребенка, мечтает о мальчике.

Смиты приехали с юга Америки уже достаточно давно. Там ужасная обстановка: враждебное, почти на гране войны отношение северян. Рабство. Кейт и мистер Смит не хотели, чтобы их сын там рос. Раньше они были очень богаты, потом разорились. Работают оба, и муж и жена, и денег хватает на пропитание и на аренду квартирки у миссис Норрис. Постоянного заработка нет, и Смиты не могут себе позволить дать сыну полноценное образование.

Так прошел этот день – день знакомства и представления.

Все начали расходиться около десяти вечера. В гостиной стояла полная тишина. Я сидела одна в кресле, смотрела в темноту и прислушивалась. Кто-то идет, стучит каблуками – женщина. Какая женщина может не спать в этом доме так поздно? Конечно, миссис Норрис.

Открылась дверь. Я увидела ярко горящую свечу, а потом – и миссис Норрис.

– Ты еще тут? – спросила она. – Почему?

– Не знаю, – ответила я. – Просто сижу и думаю над тем, что сегодня было.

– Ты не ужинала. Хочешь, попьем чаю с круассанами?

Я поджала под себя ноги и сказала:

– Нет. Спасибо, почему-то не хочу.

– Ты еще тут будешь сидеть?

– Да, но недолго. Скоро пойду к себе.

– В темноте? Ну-ка подожди…

Миссис Норрис нашла свечу на столе, где рисовали дети, зажгла ее от своей и поставила на стол.

– Вот, теперь лучше. Ладно, спокойной ночи, Дамана-Элизабет.

– Спокойной ночи, миссис Норрис.

Она закрыла дверь и ушла.

Свеча горела ровно, а я смотрела на нее, не сводя глаз.

Что сейчас происходит в приюте? Как мне заработать денег? Что будет, когда обо мне напишут во всех газетах и напечатают мои портреты? Вчера эти вопросы приводили меня в ужас, сегодня я успокоилась. Все мои мысли сами собой возвращались к Карлу. Неужели я влюбилась в него? А может, так и есть. Но два дня – слишком малый срок, чтобы влюбиться. Хотя его обаяние – нет, красота – могла привлечь любую. Почему мне так легко, когда я его вижу, и так тяжело одной? Может, это не любовь, а простое влечение. Мне всего пятнадцать. А может, мне не хватает друга? Да, наверно, так и есть. А что тогда такое любовь? Я никогда ее не испытывала. Если это любовь, почему я отвергаю свои чувства? Говорят, любовь – прекрасна! Но и причиняет боль. Боль сильнее, чем пытки инквизиции! Но все же на любовь это не походит. В романах пишут совсем не о том. Ладно, время покажет. Он смотрит на меня так, будто раньше никогда не видел девушек; это что-нибудь значит? И почему меня так беспокоит то, что он был обручен?.. Неужели та девушка так и останется для него лучшей… Ведь сейчас мне хочется, чтобы Карл так говорил только обо мне!

С такими мыслями я пошла к себе. Взяв свечу, направилась к лестнице. Весь дом спал. Гробовая тишина заставляла идти тише. Вдруг я обернулась: мне показалось, что за мной кто-то идет. Но за моей спиной никого не было. И я продолжила подниматься на 3 этаж.

В комнате я зажгла другие свечи, переоделась и легла в кровать. Вдруг кто-то постучался. Неожиданно! Но меня это обрадовало: спать еще не хотелось. Слишком много впечатлений и мыслей в голове!

Я прямо в ночной рубашке ринулась открывать дверь. К великому удивлению, увидела… Карла. Стояла перед ним прямо в легкой ночнушке. Я никогда не смущаюсь, не смутилась и в этот раз. А Карл заметно растерялся и протянул:

– Э-э-э…

– Лень переодеваться, – пояснила я. – Не пойми неправильно. Я довольно скромна, но не умею смущаться.

– Спасибо, что разъяснила.