Серега благодарно вышел.

– Зачем ты помешал мне надругаться над ним? – с укором в голосе спросил меня Веничка.

– Я и сам уже жалею о том, что лишил себя удовольствия услышать язык подворотен, возведенный тобой в ранг искусства.

– Напрасно иронизируешь, – Веничка сегодня был на удивление лиричен. – Мат богат эпитетами и очень выразителен. Нет такой чистой и светлой мысли, которую было бы невозможно выразить в матерной форме. Мат очень удобен при разговоре с непонятливыми людьми. Он строг и точен, поэтому военные так любят отдавать команды именно матом. Это очень живой и веселый язык. Русская речь без мата превратилась бы в доклад. И самое важное: мат незаменим, когда кончаются слова.

– Про мат я наверняка знаю только то, что, когда у меня ужасное настроение, кричать матом намного дешевле, чем идти к психоаналитику.

Домой я вернулся раньше обычного и увидел Кристину, которая аккуратно укладывала вещи в большой чемодан.

– Ты меня кидаешь?

– Как ты мог такое подумать?! – мило проворковала она, в этот момент ее явно сильнее волновало содержимое чемодана. – Я улетаю к маме… Не провожай меня. Я позвоню…

– Ты не говорила мне, что уезжаешь?

– Говорила, но ты забыл.

Когда тебе надо соврать о чем-то не очень важном, то проще всего сказать, что твой собеседник забыл этот разговор.

– Когда тебя встречать?

– Я же сказала, что позвоню. Но не раньше, чем через две недели.

– Почему ты не хочешь, чтобы я тебя проводил? У тебя большой чемодан…

– Неужели тебе не приятно, что хотя бы часть хлопот я беру на себя?

– Ничего приятного в этом нет. Приятное и нормальное как раз заключается в том, чтобы помогать…

– И все равно не провожай меня.

В ее голосе скользнуло раздражение. Если забота начинает раздражать, то, значит, тебе не хотят быть обязанным или просто что-то скрывают.

– Передавай маме привет от меня.

– Непременно, – чуть театрально сказала Кристина.

Именно таким тоном я всегда вру.

– Ты неплохо выглядишь! – вдруг произнесла Кристина.

Мало что может быть обманчивее женского комплимента. Так женщина обычно решает поддержать твои силы перед тем, как нанести смертельный удар. Если бы она действительно считала, что я неплохо выгляжу, то уже делала бы мне минет.

Я посмотрел Кристине в глаза: она выдержала мой взгляд. Кристина уже уложила все вещи и смотрела на меня с видом сытого хищника, который раздумывает, съесть ли ему кролика сразу или сначала поиграть с ним.

– Но походить в спортзал и покачать пресс тебе не мешало бы…

Если женщина начинает подчеркивать твои недостатки, то только для того, чтобы оправдать свой новый выбор.

Кристина уже чуть приоткрыла рот, чтобы сказать следующую фразу, но тут зазвонил телефон, такси уже было у подъезда, Кристина выскочила за дверь быстрее, чем я успел подхватить ее чемодан…

Я плюхнулся в кресло игрушкой, которой только что досыта наигрались и не сломали даже не из жалости, а только потому, что не хватило времени. А, может, меня специально не стали доламывать, мол, вдруг еще пригожусь? Я почти физически ощущал, как меня пососали и выплюнули, но от чувства гадливости меня спасало то, что я почему-то не хотел всерьез задумываться над всем этим. Сначала я подумал о том, что Кристина была по-своему великолепна в этом прощании, что я не ожидал, что у нее хватит ума говорить двусмысленными фразами. Но потом я понял, что двусмысленные фразы рождаются у женщин не в уме, а в каком-то другом органе, о существовании которого все догадываются, но никто точно не знает. Хотя отъезд Кристины был похож на побег, я сразу попытался найти в нем положительные стороны, и вдруг понял, что их на удивление много. Во всяком случае, теперь не надо ломать голову над тем, как объяснить Кристине, почему теперь по вечерам я буду ходить со Стасом в казино, а не водить ее по ресторанам, клубам и кинотеатрам.